— На самом деле, я мало что могу вам дать в расследовании, одни догадки, подозрения, сам я блуждаю во мраке…
— Но ведь это самое интересное! — возбужденно перебила она. — Загадки, тайны, покрытые мраком, Таинства… — проговорила она с каким-то странным приторным придыханием. И, словно спохватившись, — это именно то, что нам нужно, сенсация! А любая сенсация — это едва прикрытая, полуобнаженная тайна! И потом, Кира, — сказала она совсем фамильярно, — ты — единственный друг Леши, которому он доверял. От тебя у него не было секретов, да и дом его для тебя всегда открыт.
Эта мысль не приходила мне в голову. В самом деле, дом… Как же я не догадался поискать там разгадку!
— Ну что ж, на этом и договоримся. Вот моя визитка. Можешь звонить в любое время дня и ночи, а я всегда смогу найти тебя. Распутаем вместе эту паутинку! — и тут, готов поклясться, она как-то ехидно ухмыльнулась, и ярко-красные губы обнажили хищный оскал зубов. Но лишь на долю мгновения. А может быть, мне показалось. Жара стояла поистине несусветная.
Мягкий, шелковистый картон визитки приятно ласкала кожу рук, с ней не хотелось расставаться и я не без труда спрятал её — не в кошелек, как обычно, а в нагрудной карман рубашки, у самого сердца. И, готов поклясться, оно забилось иначе, словно что-то чуждое, бархатисто-мягкое, проникло в него и стало нежно, но в то же время настойчиво массировать его.
Я не помню, как мы дошли до её машины. Я буквально утонул в огромном кресле её гигантского внедорожника — и почему это маленькие, миниатюрные женщины всегда предпочитают такие «сухопутные крейсера»? Не помню и то, как мы неслись по улицам.
Очнулся я только после того, как машина остановилась прямо у моего подъезда.
— Я живу здесь, на пятом этаже, квартира 53, - почему-то сказал я. — Просто набираешь на домофоне 3487 — и он открывается.
И только потом, вечером, со злостью подумал: «Ещё бы дубликат ключей ей дал, на память вместо визитки». Но тогда мне не показалось это странным.
— Буду знать, — усмехнулась она. — Ну, чао, мой храбрый следопыт. Пусть небесные боги, которым ты молишься, помогут найти тебе разгадку, — и чмокнула меня в щеку.
Я пулей вылетел из машины — ярко-красной, как и её губы («разве такие внедорожники бывают? Ни разу не видел!» — уже позже подумал я), стекла которого закрыты такими же зеркальными стеклами, что и её очки.
3.
Сказать, что я был ошарашен встречей с Дианой, значит, ничего не сказать. Оставшуюся часть дня я пытался прийти в себя, но нигде не мог найти себе покоя. Её поцелуй продолжал жить на моей щеке, как отдельное существо. Словно боясь потерять его, я бросил бриться и впоследствии оброс бородой.
