Равным образом, предпочитают ли первый вариант, при котором ответственность возлагается в основном на Сталина, или второй, где Хрущёв и его последователь Горбачёв выступают козлами отпущения, — эти объяснения в конечном счёте остаются в рамках субъективного понимания истории, согласной которому историю творят «великие люди». Таким образом отдельным личностям приписывают историческое значение, неизмеримо превышающее их реальные возможности, а история при этом не объясняется, а лишь ещё более мистифицируется.
В своё время Ленин при исследовании причин краха II Интернационала возражал против попыток возложить вину на конкретные личности.
«Вопрос этот мы должны ставить, разумеется, не в смысле личной биографии таких-то авторитетов. Будущие их биографы должны будут разобрать дело и с этой стороны», — писал он. — «Но социалистическое движение заинтересовано сейчас вовсе не в этом, а в изучении исторического происхождения, условий, значения и силы социал-шовинистского течения. [...] Только такая постановка вопроса серьёзна, а перенесение дела на „личности“ означает на практике простую увёртку, уловку софиста»[5].
В точности то же самое, по-видимому, справедливо и для краха социализма, поскольку и здесь речь идёт в первую очередь не об отдельных личностях, но об объяснении происхождения как объективных и субъективных условий возникновения, так и решающего значения всей совокупности деформаций социализма, а вместе с ним и марксизма, ставшей побочным продуктом первой социалистической революции и установления социалистического общества и оказавшей большое влияние на формирование главным образом советского общества.
Подход, противоположный личностному, согласно которому уже из объективных исторических условий отсталой царской России неминуемо следовал именно такой результат, напротив, скорее тяготеет к механистическому детерминизму и фатализму в попытке объяснить историю человеческого общества без учёта общественной практики, активности и борьбы людей, общественных классов и их организаций. При этом игнорируется, что в итоге всегда могут появиться разные возможности, а это значит: альтернативы. Поэтому развитие и результат истории вовсе не однозначно предопределены данными условиями, а в определённых пределах остаются открытыми. Во всяком случае, подобные детерминистско-фаталистические концепции не имеют ничего общего с материалистическим пониманием истории и вообще с марксизмом.
