Что могли повлечь (и непременно повлекли бы) за собой подобные умозаключения, Коля знал совершенно точно: арест, суд, ссылка, возможно — каторга. А уж об исключении с волчьим билетом в этом случае можно лишь мечтать, как о незаслуженном подарке судьбы. Московские власти ещё не забыли декабрьских боев на Пресне, и церемониться с потенциальными революционерами не собирались.
А потому, он решил не дожидаться неприятностей: следующий месяц вольноопределяющийся Ильинский встретил в Гатчине, куда попал по протекции профессора Жуковского. Отец русской аэронавтики, близко знакомый с военным воздухоплавателем полковником Найдёновым, счёл своим долгом похлопотать за подающего надежды студента, угодившего по молодости и глупости в политику. В результате Коля попал в техническую роту гатчинского воздухоплавательного парка, где и поучаствовал в испытаниях нового военного дирижабля. А когда через год испытания завершились — отправился вместе с воздушным кораблём, получившим имя «Кречет», к новому месту службы.
К тому времени Коля — нет, Николай, а для нижних чинов так и вовсе Николай Андреевич, — уже носил погоны с одним просветом и звёздочкой: начальство сделало для талантливого юноши исключение, позволив досрочно держать экзамен на офицерский чин. Теперь, имея в багаже почти полный курс Московского Технического Училища, он мог выбирать: поступать в офицерскую воздухоплавательную школу и стать военным аэронавтом, либо выйти черед год-другой в отставку и закончить образование.
А пока — грех жаловаться! Утром прапорщик Ильинский парил в небесной вышине, а вечером классный вагон унесёт его в Петербург, а дальше, в Париж, мировую столицу аэронавтики! Нежаркое июньское солнце освещает Ригу, из дверей кофеен струятся одуряющие ароматы мокко, корицы, ванили и свежайшей, только с противня, выпечки. Под мышкой новый журнал — его можно полистать, сидя за столиком, потягивая из крошечной чашечки ароматный напиток, сдобренный толикой бальзама, изобретённого, если верить местной легенде, лет двести назад рижским аптекарем Абрахамом Кунце. Определённо, жизнь прекрасна, господа!
* * *
С журнала-то всё и началось. Иллюстрированное ежемесячное издание, выходившее тут же, в Риге, носило название «Механический мир». Печатались в нём не очерки о заводах и фабриках и не статьи, посвящённые последним изобретениям (хотя случалось и такое) — но произведения литераторов-футуровидцев о грядущем расцвете наук, войнах и социальных потрясениях наступающего двадцатого века.
