— Извините за резкость, но мне он кажется пустой тратой времени. Предположим, вы узнаете, нравилось мне лицо мистера Рэтчетта или нет, но это вряд ли поможет найти убийцу.
— Вы знаете, кем на самом деле оказался Рэтчетт?
Она кивнула:
— Миссис Хаббард уже оповестила всех и вся.
— Ваше мнение о деле Армстронгов?
— Это чудовищное преступление.
Пуаро задумчиво посмотрел на девушку:
— Вы, мисс Дебенхзм, насколько мне известно, едете из Багдада?
— Да.
— В Лондон?
— Да.
— Что вы делали в Багдаде?
— Служила гувернанткой в семье, где двое маленьких детей.
— После отпуска вы возвратитесь на это место?
— Не уверена.
— Почему?
— Багдад слишком далеко. Я предпочла бы жить в Лондоне, если удастся подыскать подходящую вакансию.
— Понимаю. А я было решил, что вы собираетесь замуж.
Мисс Дебенхэм не ответила. Она подняла глаза и посмотрела на Пуаро в упор. «Вы слишком бесцеремонны», — говорил ее взгляд.
— Что вы думаете о вашей соседке по купе мисс Ольсон?
— Славная недалекая женщина.
— Какой у нее халат?
— Коричневый шерстяной. — В глазах мисс Дебенхэм промелькнуло удивление.
— А! Смею упомянуть и надеюсь, вы не сочтете меня нескромным, что по пути из Алеппо в Стамбул я обратил внимание на ваш халат — он лилового цвета, верно?
— Вы не ошиблись.
— У вас нет с собой еще одного халата, мадемуазель? Например, красного?
— Нет, это не мой халат.
Пуаро быстро наклонился к ней — он напоминал кошку, завидевшую мышь:
— Чей же?
Девушка, явно пораженная, отшатнулась:
— Не понимаю, что вы имеете в виду.
— Вы не сказали: «У меня нет такого халата». Вы говорите: «Это не мой» — значит, такой халат есть, но не у вас, а у кого-то другого.
Она кивнула.
— У кого-то в поезде?
— Да.
— Чей же он?
— Я вам только что сказала. Я не знаю. Утром часов около пяти я проснулась, и мне показалось, что поезд давно стоит. Я открыла дверь, выглянула в коридор. Хотела посмотреть, что за станция. И тут увидела в коридоре фигуру в красном кимоно — она удалялась от меня.
— Вы не знаете, кто это? Какого цвета волосы у этой женщины — светлые, темные, седые?
— Не могу сказать. На ней был ночной чепчик, и потом, я видела только ее затылок.
— А какая у нее фигура?
— Довольно высокая и стройная, насколько я могу судить. Кимоно расшито драконами.
— Совершенно верно.
Минуту Пуаро хранил молчание. Потом забормотал себе под нос:
— Не понимаю. Ничего не понимаю. Одно с другим никак не вяжется. — Поднял глаза и сказал: — Не смею вас больше задерживать, мадемуазель.
— Вот как? — Она была явно удивлена, однако поспешила встать, но в дверях заколебалась и вернулась обратно. — Эта шведка — как ее, мисс Ольсон? — очень встревожена. Она говорит, что вы ей сказали, будто она последней видела этого господина в живых. Она, вероятно, думает, что вы ее подозреваете. Можно, я скажу ей, что она напрасно беспокоится? Эта мисс Ольсон безобиднейшее существо — она и мухи не обидит. — И по губам мисс Дебенхэм скользнула улыбка.
