Я плавно качнулась вперед-назад. Дыхание Руслана стало тяжелым и прерывистым.
– Ты уверена? ― осторожно спросил он.
Я видела, что он хочет этого. Видела желание на его лице ― страстное, острое.
– Да, ― прошептала я. Я никогда не была в чем-то настолько уверена.
– Моя смелая и отвязная девочка, ― прошептал он мне на ухо.
Одна рука скользнула мне под футболку. Вторая ― под юбку. Зазвенел металл расстегиваемого ремня.
И тут, испортив такой момент, в памяти возникла пансионная медсестра, которая однажды читала нам лекцию о половом воспитании. Я отчетливо видела ее круглое лицо и строгий пучок, чувствовала осуждающий взгляд яростной моралистки. Противный голос звучал, как пожарная сирена:
…Ранний секс у девочек может привести к хроническому циститу. Каждый раз вы будете испытывать жжение и боли при мочеиспускании…
Господи, да свали ты из моей головы. Я хочу его, понимаешь? И мне плевать, что завтра я буду пи́сать кислотой. Мне так хотелось отдаться Руслану… Почувствовать эту неописуемую связь, эту боль, быть с ним настолько близко, насколько возможно.
Я пыталась быть смелой девочкой, но мне было страшно. И все же я ощущала, что должна сделать это. Мне нужно измениться. Нужно понять себя.
Руслан отодвинул в сторону мои стринги и вошел в меня. Меня обожгло, от боли я прикусила нижнюю губу. Я не знала, что он… Может быть таким большим! Жжение было нестерпимым, и в это время, чтобы отвлечься, я думала о ярких конфетках-шипучках, которые колко взрываются на языке и от которых он красится. А потом боль быстро прошла, уступив место чему-то прекрасному.
Он во мне, о, боже, он во мне. Это не похоже ни на что. В пансионе девчонки говорили о сексе, но их разговоры не имели отношения к тому, что сейчас происходило между мной и Русланом. Глубокая ночь, тусклый свет луны, пустой парк, мы двое ― что может быть романтичнее? Руслан поднимал и опускал меня, я будто раскачивалась на волнах, сначала плавно, потом все быстрее и быстрее. Ритм стал жестким, бешеным. Я застонала.
Появилось чувство полета в невесомости. Будто гигантские качели на миг замерли в самой высокой точке. А потом я взорвалась. И этот взрыв ― самое прекрасное, что со мной происходило. Каждый сантиметр моего тела, от макушки до кончиков пальцев ног, пронзила эта сладость.
Я откинула голову, подставив шею горячим поцелуям. Я смотрела в ясное небо, где за нами подглядывали звезды.
* * *
Вывалив из контейнера вчерашние слипшиеся макароны, я добавила туда же масло, мелко порезанную ветчину и тертый сыр и поставила сковородку на огонь. Руслан подошел сзади и, обняв, поцеловал меня в макушку.
