Я наконец-то оглянулась. Рыцарь улыбался, не сводя с меня глаз.
— Зато ваша милость, как мне сказали, слывёт одной из лучших наездниц Нормандии. Оттого-то я и рискнул приготовить ещё один подарок и прошу вас принять его. Это тоже лошадь, но золотистая, как солнце, и лёгкая, как птица. Вам доставят её сегодня же вечером.
Золотисто-рыжие арабские скакуны не так ценны, как белые. Но у меня никогда не было коней этой породы, и я едва не захлопала в ладоши от удовольствия. А вдобавок успела сообразить, что тамплиер расспрашивал Стефана обо мне, и это меня восхитило.
Просияв, я протянула руку для поцелуя.
* * *
Королевский ужин подавался в зале, отведённом для малых приёмов. Однако всё было как на официальном торжестве: скатерти из белейшего льна, богатое разнообразие блюд, с верхней галереи звучала музыка. Гости расположились по обе стороны длинного стола, а король и королева заняли места во главе. Позади гостей на треногах пылали чаши с жиром, не дающим ни копоти, ни запаха, а камин был из настоящего обожжённого кирпича и отличался отменной тягой, так что под сводом зала почти не скапливался дым.
Моё обычное место было по левую руку от короля, но на этот раз я отказалась от него под предлогом, что оно более пристало гостю, этому мальчишке Вермандуа. Я знала, что король не прочь породниться с ним через меня, и в другое время стала бы приглядываться к очередному жениху. Но сейчас меня занимало иное. Я выхлопотала себе место ближе к центру стола — так, чтобы Эдгар Армстронг оказался неподалёку и я могла бы обмениваться с ним словом-другим через столешницу.
Вскоре я отметила, что не только моё внимание привлекал прекрасный храмовник. Элионора, сестра Стефана, то и дело заговаривала с ним, отпускала замечания в его адрес и молодая жена графа Тальваса, известная кокетка. Даже королева Аделиза нет-нет да и обращалась к рыцарю с вопросом.
В этом, впрочем, не было ничего удивительного — люди, прибывшие из Святой земли, всегда находятся в центре внимания. После Крестового похода наш мир заметно изменился — с Востока мы переняли обычай следить за чистотой рук и тела, носить под верхней одеждой бельё, приправлять пищу специями, облачаться в дорогие ткани. Но я не ошибусь, если скажу: если бы Эдгар не был так хорош собой, эти дамы не проявляли бы к нему такого интереса.
К тому же он действительно оказался превосходным собеседником. По-нормандски он говорил без акцента, манеры его пристали бы принцу, а не невежам саксам. Я всячески старалась привлечь его внимание, задавала ему продуманные вопросы, хотела произвести на него впечатление. При дворе пользовались успехом женщины образованные, интересующиеся мужскими делами, а главное, разбирающиеся в них. Конечно, вскоре я поняла, что Эдгар гораздо образованнее и культурнее мужчин, с которыми я привыкла общаться. По крайней мере, когда я попыталась процитировать Боэция, он мягко указал мне на ошибку в произнесённой цитате. Я даже растерялась. Поправка была сделана к месту и тактично, но как он смел указывать мне! Именно в этот миг я почувствовала, что хочу покорить его, завладеть им, подчинить... Я побоялась додумать мысль до конца. Но уже понимала, что хочу женить его на себе. Вы сочтёте меня сумасшедшей? Излишне самонадеянной? Возможно. Где это слыхано, чтобы женщина сама выбирала себе супруга? И тем не менее я уже не была юной девицей, которая покорно склоняется перед волей родителей и отдаёт без рассуждений руку тому, на кого укажут. Я достигла двадцати двух лет, а это возраст, когда женщина уже начинает размышлять и делать выводы.
