Загонять Росинанта в подвальный гараж было лень. Машина уснула возле ворот под проливным декабрьским дождем. На двери уже вывесили рождественский венок.
Док вошел в дом.
Дом был пуст. Домработница ушла. Обычное состояние дома – без эмоций, как-то буднично, подумал Док. Горел нижний свет. В гостиной работал телевизор – легкий шумовой фон создавал иллюзию, что в доме кто-то есть. На журнальном столике валялся маленький пупсик с оторванной ручкой. Док улыбнулся: за Марией заезжали сын и внучка – девочка забыла сокровище.
Он снял одежду, забросил рубашку и белье в стиральную машину, закутался в халат и босиком пошел в кухонную зону. Пол был теплым. «Умный дом» давал три возможности отопления – кондиционеры, водяные радиаторы и пол. Док любил, когда голые ступни касались теплой шероховатой поверхности.
Налив немного вина, спустился в подвал. Док любил подвал. На самом деле то был не подвал – место для уединения. Странно, но даже в совсем пустом доме иногда хочется побыть в одиночестве. Развалившись в одном из двух глубоких кресел музыкальной комнаты, пощелкал пультами. Не хотелось ничего громкого. Док включил музыку тибетских поющих чаш и закрыл глаза.
От себя не уйдешь. И врать себе бесполезно. Еще там, на кругу, когда Андрей въехал Росинанту в корму, Док понял, что пропал: Андрей был так похож на Вальку, что оторопь брала. Только Андрей – молодой. И живой.
Валька подошел к Доку на вступительных.
– Я Валентин. Мы с тобой в одной экзаменационной группе. Привет!
Так они и сдавали вместе. Вечером, в тот день в конце августа, когда вывесили списки, Док не хотел ехать читать – боялся, что пролетел. Валька не испугался. Поехал. Позвонил, смеясь:
– Всё норм, мужик! Мы с тобой в одной группе!
Высокий, чуть полноватый, глаза – голубые озера. Голос нежный, глубокий, ему бы в «Песнярах» солировать – он любую девчонку своим голосом мог в кровать уложить. Но любая ему была не нужна. То ли седьмого, то ли восьмого сентября первого курса в лекционной аудитории физического корпуса в Измайлово, как раз перед лекцией доцента Фарбера, Валька затормошил Дока:
– Смотри, там, на верхнем ряду… Да не туда смотришь, справа, ага, третья, нет, четвертая от прохода, ну, вот эта, прическа каре. Ты ее знаешь?
Док не знал, и каре его не впечатлило:
– Валь, отстань.
– Ну ладно, я пошел тогда.
Взял портфель и отправился на последний ряд. Так у Вальки появилась Ольга. Ольга была серьезная и сразу взяла Вальку в оборот. Через два месяца они поженились. А через четыре случилась внематочная. Неудачная операция – одна, вторая, – потом сепсис, потом еще два месяца в больнице. И бесплодие. Не могло быть и речи, чтобы Валька ее бросил. Они были взаимозависимыми – она, жертва, и он, палач, во всем виноватый, всегда виноватый. Только вот палачом был совсем не Валька. А он любил и был согласен быть кем угодно, лишь бы с ней.
