– Док, а почему вы курите трубку? – спросил он.
– В курении, как и во всем остальном, должен быть смысл, – Док засопел трубкой, она подсветила его лицо красным в темноте. – Курить вредно, кто же спорит. Я и не спорю. Но коль уж ты делаешь что-то вредное, делай это если не с пользой, то, по крайней мере, с удовольствием. Вот какое удовольствие от сигареты?
– Ну как какое…
– Андрей, единственное, что дает сигарета, – она «бьет по шарам».
– В общем, да.
– Что же остается потом, когда сигарета кончилась?
– Неприятный привкус во рту, – честно сказал Андрей.
– И еще – желание закурить снова, чтобы убрать неприятный привкус и снова получить по шарам. Так?
– Так.
– А трубка, мало того что запах ее дыма приятен для окружающих, еще и оставляет утонченное послевкусие у курящего. Я уж не говорю о том, что ее нельзя сосать всегда и везде, как сигарету. Нельзя выкурить двадцать трубок в сутки. Трубка – это процесс. Трубка – это ритуал.
Андрею было приятно быть в обществе Дока. Они вернулись в бар, выпили еще по мартини, и Док решил попрощаться.
– Как же вы поедете, Док?
– Не беспокойтесь, Андрей. Проводите меня, если хотите.
Когда они снова вышли на улицу, заведенный Росинант, уютно рокоча турбодизелем и светя диодными фарами, уже стоял возле дверей. За рулем сидел водитель.
– До свидания, Андрей. Да, чуть не забыл. Что у вас с автомобилем? Дадут другой?
– Я не знаю, позвоню им завтра.
– Вот что. Не звоните. У меня как раз есть неплохая машина для вас. Не очень новая, но вполне достойная. Ее доставят вам завтра утром, ключи будут у портье.
– Док, ну к чему такая любезность…
– Это не любезность, Андрей! Я сдам вам ее в аренду за… – Док комично изобразил задумчивость, – скажем, за двадцать евро в сутки. Я люблю деньги, а уж когда подворачивается возможность заработать вчерную, не платя при этом никаких налогов, я вообще на седьмом небе от счастья! – рассмеялся Док, подавая руку на прощание.
Андрей поднялся в номер. Зажег свет, стал было снимать куртку, но передумал, снова застегнулся и вышел на балкон. Он силился понять природу своего нынешнего состояния. Алкоголь? Да ну, нет, конечно же. Андрей на спор мог выпить поллитру водки залпом и не особо ощущать последствия. Усталость? А от чего? Он спокойно выдерживал рабочие смены – и по десять, и по двенадцать, а несколько раз и вообще по шестнадцать часов. Сегодня же он вообще ни минуты не работал. Здесь было что-то другое.
Андрей машинально достал из кармана сигарету, закурил и неожиданно заплакал. Он понял – что с ним, в чем дело. Впервые за долгие годы кто-то посторонний, незнакомый, внезапно проявил о нем совершенно искреннюю, совершенно бескорыстную и при этом совершенно мужскую заботу – как заботится отец о своем ребенке. И тут твои сто девяносто роста, сто веса и сорок пять возраста не идут в счет. Ну никак. Потому что если о тебе заботятся, словно о ребенке, ты – хочешь или не хочешь – ненадолго становишься ребенком. Вот от этого, забытого за годы, чувства и плакал Андрей.
