На четвертом принцу удалось воспроизвести услышанное в точности.
— А вы быстро учитесь, принц…
— Я способный малый, Кайла. Смею вас заверить, что вы не единожды убедитесь в справедливости моих слов.
— И скромный, как Гарконаш! — Девушка закончила собирать яйца и позволила принцу забрать наполненную до краев корзинку.
Киммер хотел уже было положить в нее и переданное Кайлой яйцо, как оно начало светиться, будто там изнутри птенчик решил раскрыть свое инкогнито.
— Так и должно быть?
— Замри и не шевелись! — Кайла приблизилась к принцу и прикрыла источник света ладонями, словно это — щит от невзгод и ненастья.
Раздался хлопок, и сквозь нестройный хор пушистиков прорезался тонкий голосок, оповещающий всех о том, что на одну персону в этом месте стало больше.
Киммер завороженно смотрел на птенца, вылупившегося у него на глазах.
Слегка покрытый нежным пушком, он имел коричневый окрас и глазками-бусинками внимательно вглядывался в того, на чьих руках произошло его появление на свет.
— И часто вам приходится быть акушером, Кайла? — хрипло спросил принц, не смея пошевелиться.
— Я стала мамой в первый раз, как и вы, Киммер! — Девушка небрежно отряхнула руки от скорлупы, после чего забрала корзину у принца. — До сегодняшнего дня я никогда не видела, как пушистики приходят в наш мир. И понятия не имела, что они могут вылупиться из мертвых яиц.
— Мертвых?
— Да, — серьезно произнесла Кайла, пальцем погладив птенца, что не вызвало прилива удовольствия ни у Киммера, ни у крохи. — Мы собрали с вами мертвые яйца, принц. Съедобные, пригодные в пищу. Из них получается вкусный омлет.
Наследник Элирии почувствовал, как в предвкушении заныл его желудок.
— Но в них нет малышей. Они тяжелы, холодны и оттого пусты… — закончила свой рассказ о пушистиках Кайла.
— Получается, мы с вами стали свидетелями чуда? — Киммер ласково почесал птенчику под клювом, отчего тот зашелся радостным писком.
— Получается, да, — задумчиво сказала Кайла, хитро посматривая на принца.
Она опустила корзину на пол, приосанилась и запела.
Киммер забыл, как дышать. Вместе с птенцом и грифоном, вольготно разместившимся в проходе хлева, он наслаждался пением Кайлы, чистым и нежным, как поцелуй любимой женщины.
Принца покорил ее голос еще тогда, когда они только обменялись парой слов, а теперь он мог сказать наверняка, что ничего красивее он в своей жизни не слышал. И от этого ему стало очень тоскливо.
Пушистики оставили принесенный корм и обступили Кайлу, взяв в плотное кольцо. Они довольно заклохтали и заискрились всеми цветами радуги, делая представление Кайлы ярким и красочным, словно она выступала перед самой настоящей дворцовой публикой на праздничном приеме у короля, а не в каком-то хлеву старого замка Ведьминой Чаши.
