Воспоминание стало меркнуть, словно гаснущее пламя в затухающем камине. Постепенно комната, Алисия и Марлоу исчезли, а за ним пропало черное лицо Калеба, скалящего в довольной ухмылке желтые зубы.
— Все в порядке, Кайла? Понимаю, глупый вопрос, но ничего другого мне на ум не приходит, — виновато произнес Гарконаш, выдергивая меня из омута его закрытого воспоминания.
— Я справлюсь, Гарконаш, правда, — с хрипом выдавила из себя эти слова, словно загнанную в палец занозу. Медленно, по частям и с болью. — Извини, но мне нужно побыть одной. Слишком много неприятных вещей на меня навалилось разом.
Я покинула библиотеку под сочувственное молчание летающей книги и ошпаренной кошкой понеслась по замку в неизвестном направлении. Ноги вели меня только им известной дорогой, а голова гудела от неожиданной правды.
Теперь мне стало понятным отношение Марлоу к моей скромной персоне. Я живое напоминание его провала, свидетельство предательства его друга и важный ингредиент в ритуале, который, скорее всего, окончится для меня весьма печальным образом. Ведь иначе бы Калебу подошло тело моего отца, из чего следует вывод, что мертвые им не годятся.
Учитель Марлоу. Вот кто виновен в моих злоключениях.
Этот мерзавец лишил меня родителей, перекроил мою судьбу так, как ему было удобно.
Он идет по головам ради достижения понятной только ему цели, и ему плевать на людские жизни. Даже на тех, кто числится у него в союзниках.
Жаль ли мне Марлоу? Ведь Калебу он нужен лишь потому, что на него можно спихнуть грязную работу. Для него Алистер — пес, выполняющий команды, которого можно легко заменить, если он перестанет приносить ощутимую пользу его делу. Или оступится больше раз, чем того требуют принятые Калебом негласные ограничительные нормы.
Нет, мне не жаль Марлоу. И после того, как я заставлю заплатить его наставника за все, что он сделал, Алистера ждет та же участь.
Он ничем не лучше Калеба. И в смерти моего отца он виноват не меньше, чем его учитель.
Марлоу не препятствовал решению Калеба использовать в качестве жертвы Алисию и Торкиса, значит, судьба моих родителей его не интересовала.
Так почему я должна оставлять ему жизнь?!
Я остановилась и огляделась по сторонам. Ноги сами привели меня в оранжерею отца, расположенную в закрытой на долгие годы башне замка.
За двадцать лет здесь многое изменилось, и далеко не в лучшую сторону.
Мощеные дорожки заросли травой и мхом, а стройные ряды растений, лишенные заботы садовника, росли во все стороны, завоевывая ранее неиизведанные территории. И земли своих соседей.
