Вся группа в избушке не разместилась. На ночь остались две девушки и три парня, остальные после ужина подались на кошару. Вокруг избушки, где был замечен свежий след и сорвана петля, они развесили приманку.
Фотоаппаратура была наготове. Остающиеся на ночлег знали свои обязанности и были морально готовы к встрече с неизведанным. Темнело.
На чуть облачном небе кучками высыпали звезды. Полная луна светила, как прожектор в тумане. Парни, попугивая девиц, рассказывали туристские байки. К страшному еще только подступали, и вдруг над крышей раздался жуткий стон. Все замерли. Стон повторился, прозвучав еще громче и пронзительней.
— Эт-та не волки, — стуча зубами, как печатная машинка, прошепелявил кто-то в избушке. Из щели между косяком и дверью высунулся ствол дробовика и прогрохотал дуплет. Но стонущий на выстрел не отреагировал: завыл и залаял так, что жестяная труба задребезжала в камертонном отражении.
Вскоре, пронзая лучами фонарей тьму, энтузиасты потащили девиц по тропе, обходя свои же ловушки.
— Так-то лучше! — пробормотал Виктор, спускаясь со скалы, к которой прилепилась избушка.
Замок с двери был аккуратно сорван, горела лампа. Возле печки в котелках томился еще не остывший ужин. «Фу-ты ну-ты — плов с морковью и приправами, кисель…» От одного только запаха текли слюни и кружилась голова. Первым делом Виктор напился остывающим киселем. Потом подкинул в печку дров, в трубе завыло, да так, что и у него самого мурашки побежали по спине. Пришлось влезть на крышу, вынуть из трубы бутылку на тросике для ловли снежных людей. Спустившись, он доел неземного вкуса плов, запил остатками киселя и долго еще вспоминал его кисловатую сладость.
Спрятав ботинки и надев сапоги, он ждал возвращения энтузиастов к утру.
Но их не было. Падал снег, укрывавший прежние следы и браконьерские грехи. Виктор помылся, выстирал и высушил над печкой белье — никто так и не пришел. Тогда он собрал рюкзак и рано утром в сапогах ушел в свою вотчину, в шалаш под корнями упавшего дерева.
Снег падал и падал. Кружил в замершем без движения воздухе, ложился на следы, превращая их в чуть приметные лунки. Виктор шел по старой скотопрогонной тропе, местами проваливаясь по колено. Ругал себя за то, что отправился именно в этот день. Наплевать бы ему на этих чудиков, нагло влезших в его избушку. У Лехи было время для продажи свиней. Ну и хватит!
На пути лежали три лавиноопасных кулуара, ежегодно перекрывавших тропу. По свежему снегу пересекать их было небезопасно, но возвращаться не хотелось, случайная встреча с людьми тоже пугала. Виктор спешил в укромное свое одиночество, унося память об ощущениях, пережитых при ночлеге в Башне.
