Алексей передернул плечами, посопел, морщась, пожевал перо лука и повеселел:
— Во-первых, не эллин — в смысле грек, а еллин — еврейская диаспора, живущая среди язычников, как мы с тобой среди казахов. Теперь чувствуешь, как смысл меняется? Для Бога нет разницы между русским, живущим в России, и русским, живущим в Казахстане. И тех и других он любит одинаково. Но любит нас с тобой, а не моего соседа Шаутена — вот в чем дело!
Виктор хмыкнул, не зная чем возразить, а возразить хотелось. Он вальяжно вытянулся на спине, закинул руки за голову, повеселевшими глазами глядя в сереющее небо. Сгущались сумерки.
— Скажи еще: Иисус Христос — такой же как ты националист? — пробормотал под нос.
— Вот именно! — заводясь, громче заговорил Алексей. — И патриот, и националист! Внимательно надо читать такие великие книги, над которыми лучшие умы думают два тысячелетия!
Виктор беззвучно затрясся от смеха:
— Ну, поехали, интеллигенция кухонная! Наливай по второй, пока дух на подъеме.
— Над чем балдеешь? — с ноткой обиды в голосе задиристо тряхнул головой Алексей. — Нам по сорок лет скоро — срок, а не знаем элементарного, на чем стояла тысячелетняя Русь. Плакать надо. Что мы строили там? — кивнул в сторону верховий реки и белеющих вершин. — Русскую общину? Вот! — сложил кукиш и поводил им перед носом друга. — Потому и построили хипповский кибуц. И так будет до тех пор, пока не вернемся к истокам, к вере предков. И Ветхий, и Новый Заветы пронизаны одной сквозной идеей — идеей единения нации по крови и духу: брату своему прости все, прощай всегда. Долги брат не может или не хочет отдать — прости через семь лет. Но иностранцу — никогда, ни долга, ни обиды, ни оскорбления. «Проклят, кто тайно убивает ближнего своего», но не врага.
Вот, что стоит за новозаветным «не убий»! Ты только прикинь: Иисус едва родиться успел — на него начались гонения от единокровников. Родители с ним — за бугор, чтобы младенца спасти. Он бы свой народ ненавидеть должен, как ты. Но ведь вернулся ради них, зная, что распнут. Ценой крови и мук давал шанс спастись, хотя бы через покаяние: в первую очередь иудеям, во вторую — еллинам, потому что свои, единокровные. А уже потом благодетельствовал всем остальным. Это ли не высочайший пример патриотизма?
То-то сейчас по радио и телевидению всякий петух орет: «патриотизм — последнее прибежище негодяев!» Боятся, сволочи, расплаты! Тут недавно встречаюсь со знакомым — он в Россию ездил. И злословит, и возмущается.
