— Не был я в общежитии — это хорошо помню.
— А вы что скажете? — кивнул председатель женщинам.
Повариха обиженно дернула подбородком:
— Выходим…
— Выходют… — перебил голос из заднего ряда. — А как масло на обед — так десять грамм вместо пятидесяти…
Работяги зашумели, председатель застучал кулаком: при чем тут масло?
— Выходим мы, а он нас…
— А он их… — снова встрял возмущенный голос: — Лагман из вермишеля — пятьдесят копеек. Гнать бичевку, заворовалась!
Драка была забыта.
— Затирухой кормят, обвешивают, цены завышены! — шумели, оживая, сгоняя с лиц последние следы хмеля. И я тогда подумал, может, драки вовсе не было?
Позже Абиш сказал, что она была и на славу: досталось многим. За полночь, когда, казалось, все разобрались и успокоились, открылась дверь в вагончик, в мутном свете луны нарисовалась повариха с кухонным ножом, у которого был обломлен острый конец, а раздатчица взрывчатки держала в руке чайник с кипятком. Женщины жаждали мщения.
— Этот Лунин по кургану проехал на тракторе. Хулиган! — по-азиатски чертыхнулся Абиш. — Пока он крутился возле занятого туалета, я женщин пугнул. — Признался и, довольный собой, добавил: — Это справедливо!
Я, конечно, не мог во всем согласиться со стариком, но все слышанное мной о той драке, казалось очень уж нелогичным.
Собрание решило уволить по статье повариху, заодно и раздатчицу взрывчатки.
Возмущались Славка-бич, с ним двое работяг времен Харина: повариху уволили — значит, отменялись ужин и завтрак. Этим жлобам что? Они привезли с собой сала, мяса. А если у тебя ни дома, ни жены — помирать, да?
Утреннее солнце было по-весеннему ярким, а воздух обжигал зимней свежестью.
Бочка с водой для умывания промерзла, под вентелем полыхал факел. Эту пивную бочкуприцеп на резиновом ходу Славка-бич и, Шмидт когда-то украли в Чилике.
Над долиной все выше поднималось солнце, быстро теплело. Зевая и кашляя, рабочие втискивались в юрту на раскомандировку, рассаживались на раскладушки, стулья, стояли вдоль решетчатых стен. — …Кто я — проходчик или строитель? — возмущался хмурый мужик. — Второй заезд плотничаю… Работу давай!
— В который раз поясняю, — терпеливо потряхивал кипой бумаг Лева. — Тоннель — наши деньги. Но не можем мы сейчас начать врезку, не готовы. А работы по благоустройству поселка — это сто пятьдесят тысяч на план. За счет чего и натягиваем вам зарплату.
Кто-то громко проворчал:
— Как прошлый раз говорил, так и вышло: опять не туда вели дорогу.
