Человек упал камнем вниз. Затылком о породу. Насмерть.
Никто не осудил бригадира. Инструкция инструкцией, а продержись он еще несколько секунд — и спас бы человека. Пойди он за горноспасателями — кто мог дать гарантии, что проходчик остался бы жив? Разбирались потом — все были виноваты, и больше всех сам потерпевший.
Закончился отпуск. Сашка, посмеиваясь, представлял, как без него мается бригадир. Выскочив из автобуса поутру, он заметил впереди знакомую фигуру.
Подскочил сзади, хлопнул по плечу. Быков неторопливо обернулся — чужой, морщинистый, с красными усталыми глазами. Взглянул на него Сашка и стало ему не по себе. А потом всю смену, все было не так. Ругался он, крыл разбитый перфоратор, ржавую лебедку, и себя самого, разучившегося работать за время отпуска.
Через пару дней все стало на свои места. Леха как Леха — слегка хмур, шутить не склонен, а так все по-прежнему. Каждый день человек немного иной, чем вчера, — так и должно быть.
И снова Сашка стоял за рычагами скреперной лебедки. Рядом никого не было. Ход ковша был настроен больше чем на полусотню метров. Работа спокойная, нудная. Клонило в сон. Блеснул на металлическом корпусе лебедки лучик света. Сашка обернулся, притормаживая ход ковша, — Леха. Подошел, присел. Кравцов кивнул ему, и мурашки побежали по спине — показалось, что его глаза встретились с темными провалами пустых глазниц. Сашка готов был подумать, что Быков спит. Но тот с трудом разлепил губы и членораздельно, будто выстукивая каждый звук, проговорил, неторопливо вынимая сигарету из пачки:
— Давай покурим!.. Все спешим, спешим… А зачем?
Сашка с опаской взглянул в показавшиеся незрячими глаза, осторожно присел на лебедку. Молча закурил.
— Сколько себя помню — все работаю, — вздохнул Быков. — Время такое выпало — война. Мать все болела. Отец вернулся с фронта калекой. Вот так!
Двенадцать лет от роду, а уже кормилец: на руках двое младших и родители. — Леха пососал погасшую сигарету, помолчал, глядя себе под ноги, заговорил опять:
— Братьев на ноги поставил, стариков похоронил, своих детей вырастил — вроде самое время пожить, а тут на внуков запрягают. Это что, по справедливости? — спросил с приметной обидой. — Ты и сам работяга…
— Ты чего, спятил? — срывающимся голосом перебил его Сашка.
Бригадир на миг задержался странными своими глазами на его, испуганных и удивленных.
— Помнишь, когда у меня разлад с сыном был, ты говорил…
Кравцов облегченно и шумно выдохнул из себя воздух.
