— Ты где живешь? Ты упал в воду или плыл через порог? Ты кто?
— Иг-г-орек!
— Что же мне с тобой делать? Пожалуй, надо выбираться в Караваевку.
Парень с той стороны видел, как я вошел в порог и перевернулся. Значит, он должен показаться на скальной тропе, про которую говорил дед Караваев, или побежал в деревню. Вдвоем нам было бы легче переправить мальчишку в село.
— Он не придет, — стуча зубами, пробормотал Игорек.
— Это почему же?
— Он видел, как плот разбился и думает, что ты погиб.
— Ты из Караваевки? — спросил я, удивляясь, что продрогший мальчишка угадал мои мысли.
Он мотнул головой и насупился.
— Я пойду с тобой в Каменный лес!
— Ха-ха! Какой лес: обуви нет, топора нет: новый плот не построить?
Продуктов тоже почти не осталось. Все! Приключения кончились — расходимся по домам.
— Нам нельзя возвращаться, — пролепетал он и поднял такие несчастные глазенки, что у меня защемило под сердцем.
— Ценю твое упрямство, — миролюбивей сказал я, — но… Не спорь со мной; я все-таки постарше.
Игорек еще больше расстроился, всхлипнул, еле сдерживая слезы:
— Это я тебя старше.
— Ты с перепугу немного подвинулся рассудком, — подбросил я веток в костер.
— Мне тринадцать, значит, тебе-всего восемь лет. — Он робко улыбнулся, взглянув на мое растерянное лицо.
— Так, так! — пробормотал я. — Занятная история из передачи «Очевидное — невероятное», — встал я, чтобы уклониться от смутного разговора, взял котелок, спустился вниз и зачерпнул воды, соображая, что происходит и происходит ли?
Может быть, все это только снится? Супы в упаковке подмокнуть не успели, а вот крупа… Если ее сейчас не сварить, то крупа пропадет. Я вывалил в котелок мокрый рис из мешочка.
— Рисовую кашу сварить?
— Я все умею, — радостно заявил мальчишка.
— Тогда кашеварь, а я схожу в одно место. Кажется, в том пихтаче есть шалаш.
Вон, чуть виднеется? — указал рукой. — Посмотрю, можно ли там переночевать.
Это был просторный балаган, покрытый поверх веток полиэтиленовой скатертью. Я залез в него, лег на мягкую подстилку из сухой травы и закрыл глаза.
Порог рокотал внизу, как голос школьного учителя. Слишком много странностей происходило на последней неделе: докапываться до их сути было некогда, а проснуться все никак не удавалось. Но, даже если это не сон, то появление Игорька, знающего обо мне больше, чем я сам, было делом обыденным в контексте всего происходящего со мной или кажущегося: ворона разговаривает, леший жарит яичницу, баба-яга варит зелье, а лысый плотогон плачет, потому что река не желает поворачивать вспять…
