Но в тот момент, когда Майя уже готова была вскочить и помчаться вперед по Каньону, обгоняя Карима, старуха словно дотянулась до нее своей иссохшей рукой и оставила сидеть на месте. Ну-ну, беги, и далеко ты убежишь? На новую съемную квартиру, за которую будешь отдавать половину зарплаты? К новой рабочей круговерти, от которой не останется сил ни на что, кроме сна? И что будет видеть в жизни твой сын, у которого сейчас есть хотя бы суррогат нормальной полной семьи? Или ты надеешься на то, что еще найдешь себе мужчину? Не смеши меня – в твои-то тридцать пять!
– Хорошо еще, что мама успела от нее сбежать, – задумчиво сказал Карим, – а то эта вампирша и ее бы ухайдакала.
– Не сгущайте краски, – тихо посоветовала Майя, – не убийца же она, в конце концов!
– Да почему же? – возразил Карим. – Из-за нее погиб мой дядя.
… Дедушка Карима, ее муж и мой отец, тоже погиб из-за нее, хотя формально человека, менее причастного к его гибели трудно себе представить. Лучше бы Майе услышать эту историю от меня, хотя даже после по-мужски сдержанного рассказа моего сына она встанет и двинется вперед по Каньону с крепкой как никогда верой в то, что должна увидеть себя другой. Настолько сильной, чтобы старуха потеряла над нею всякую власть.
Леонид Петрович, мой отец, был военным, и после окончания войны судьба забросила его с семьей в Севастополь – восстанавливать до основания разрушенный немцами город. Однако прежде чем начать вновь отстраивать базу для Черноморского флота, требовалось разминировать Севастопольскую бухту, обильно усеянную минами. На это дело брали только добровольцев, и вот почему: советскому камикадзе требовалось промчаться мимо мины на катере, задев волной ее взрыватель, но пролетев вперед настолько быстро, чтобы взрыв раздался за спиной. Изуверская хитрость командования, посылавшего людей на мины, заключалась в том, что у подобного сапера все же оставался шанс уцелеть, а уцелевшие заслуженно считались героями. Мой отец – вы не поверите! – обезвредил подобным образом не один десяток мин, и каждый раз смерть не успевала его зацепить. За это папа получил орден Героя Советского Союза и два инфаркта. Они пришли к нему запоздалым отголоском тех страшных подвигов – уже в пятидесятые.
При чем здесь мама? Да, на первый, и на второй, и даже на третий взгляд – ни при чем. Но весь ужас этой «непричастности» в том, что любящий человек (а папа любил!) легко внушаем, а маме очень хотелось стать женой героя. Зачем еще нужен мужчина, как не для того, чтобы возвысить свою жену? Дальнейшее – на вашу фантазию – вы же видели, как моя мама умеет внушать.
