– Я не знаю... я... капитан Дженкс...
– Капитан Дженкс. Я уже устала слышать о капитане Дженксе. Ты продолжаешь колотить в эту дверь и не заработаешь себе ничего, кроме разбитых в кровь костяшек. Он никогда не откроет её для тебя и не впустит внутрь. Никогда. – Мария подступает вплотную ко мне. – Ты должна определиться, как долго ты готова верить в то, что его путь единственно верный, и чем конкретно ты готова пожертвовать.
Я думала об этом бессчётное количество раз, но это же наблюдение, услышанное из чужих уст, лишь подчёркивает то, как паршиво я себя чувствую из-за того, что сделала, из-за того, что несмотря на то, как далеко я зашла, я по-прежнему становлюсь жертвой старых привычек.
– Мария, прошу.
Мария берёт мои ладони в свои и крепко сжимает их.
– Я люблю тебя, Дэнверс, правда люблю. Но этот вопрос ты должна решить.
Мария бежит к Бьянки и Пьерру, которые уважительно ждут её вне зоны слышимости, оставляя меня разбитой и справедливо одинокой.
– Я тоже тебя люблю, – в пустоту произношу я.
– Да, да, хорошо, – отвечает Нобл, появляясь словно из ниоткуда.
– Это я... – я робко указываю в сторону Марии, но потом... – а, неважно.
– Полагаю, у тебя есть кое-что, что принадлежит мне, – говорит она, глядя на зажатый в моей ладони блокнот.
– А, точно, – говорю я и протягиваю его ей.
– Знаешь, тебе не обязательно было это делать, – говорит она, не в силах встретиться со мной взглядом.
– Нет, обязательно, – я наблюдаю, как Мария, Бьянки и Пьерр заворачивают за угол и исчезают в кампусе. Нобл быстро пролистывает блокнот, изучая содержимое, словно пытаясь убедиться, что всё осталось в точности таким же.
– У меня вся жизнь перед глазами промелькнула, когда я подумала, что Дженкс на него лапы наложит, – призналась она, зацепившись за что-то в блокноте. Её взгляд смягчается, и её пальцы нежно поглаживают и передвигают что-то сложенное и спрятанное среди его линованных страниц. – Это так глупо. Я даже не знаю, зачем я вообще его сохранила. – Она смотрит на меня, решительно вздыхает и протягивает мне сложенный листок бумаги. – У тебя есть право знать, что именно ты защищала, – говорит она.
Я беру его. На ощупь бумага словно ткань, такая нежная и безнадёжно хрупкая. Я аккуратно разворачиваю листик и обнаруживаю детский цветной рисунок – одетая в костюм астронавта маленькая девочка с огненно-рыжими волосами парит между звёзд. Я гляжу на рисунок, и у меня на глаза наворачиваются слёзы. Ручки-палочки, зигзагообразный овал тельца, неровная красная улыбка, протянувшаяся по всей ширине гигантской головы.
