По мере того как адреналин покидает меня, я начинаю испытывать куда более тревожное чувство: беспокойство, смешанное с огромной дозой сомнений касательно того, что мы тут вообще собрались делать и справлюсь ли я с этим. Я просеиваю свои эмоции в надежде найти что-то такое, что облегчит моё бремя и при этом не оттолкнёт от меня Марию. В жизни мне не часто доводилось заводить лучших друзей – и уж точно не доводилось заводить таких потрясающих друзей, как она. Я не хочу пугать её той долей своего мозга, которая внезапно устремляется вперед быстрее нашего «мустанга», просеивая всё, что может пойти не так, и все варианты, при которых мы можем провалиться и доказать правоту наших скептиков. Я пожимаю плечами, словно приказываю своему телу расслабиться и выглядеть настолько небрежно и непринуждённо, как это вообще возможно, и в процессе заставляю внутренности успокоиться.
– Ты что за ерунду творишь со своими плечами? – спрашивает Мария прежде, чем я успеваю сказать хотя бы одно «беспечное» слово.
– Пытаюсь быть жизнерадостной, – и Мария просто взрывается от хохота, такой весёлой я не видела её за всё время нашего знакомства. Она никак не может успокоиться и перевести дыхание. И даже на самом деле хлопает рукой по колену.
– Полегче, жизнерадостная, – я снова пожимаю плечами, и она, не переставая скалиться, наклоняется вперёд.
– Я такая.
– Дэнверс, большего комплимента от меня ты никогда не услышишь, но ты не смогла бы стать жизнерадостной, даже если бы десять лет тренировалась, – говорит Мария, утирая брызнувшие из глаз слёзы.
– По правде говоря, я потратила целый год жизни на то, чтобы научиться быть жизнерадостной.
– Что? – переспрашивает Мария, не переставая хохотать. Теперь и мои смешки извергаются подобно лаве из жерла вулкана. Я едва могу удержаться, пока пересказываю свою трагическую историю.
– Когда я училась в четвёртом классе, там была девочка, которая только и делала, что выглядывала из окошка и вздыхала. Я боролась с карандашом, пытаясь освоить курсив и знаки препинания, и вот рядом была она, такая непроницаемая. Она казалась такой мечтательной. Я потратила целый год, пытаться научиться вести себя как она, – мы останавливаемся на очередном светофоре.
Я упираюсь локтем в руль и утыкаюсь лбом в ладонь, осматриваю ветровое стекло, а затем, с удовлетворенным вздохом вжимаюсь обратно в сиденье и смотрю на Марию, изогнув бровь.
– Знаешь, всё, чему ты уделяешь внимание... особенное, – говорит Мария издевательски серьёзным тоном. – Хотя, я вижу, как ты скрипишь зубами, так что...
