Мир ждёт. Но сперва наше приключение.
По пути нам не встречается никаких преград, и мы с Марией добираемся до пункта назначения вперёд графика. Мы выбираемся из «мустанга», я подхожу к багажнику, открываю его и вытаскиваю всё, что может понадобиться. Затем возвращаюсь обратно.
– Осторожнее. Он старый и ненадёжный, – говорю я, протягивая Марии старый термос, заполненный самым кофеиносодержащим чаем, какой мне только удалось найти. Сейчас тепло, так что в пледе нет никакой необходимости, но я всё равно протягиваю его ей. Это традиция.
– Знаешь, они по-прежнему продолжают производить термосы для продажи, – говорит Мария, забираясь на капот моего старенького «мустанга».
– Да, но где в этом веселье?
Как только Мария угнездилась, я протягиваю ей два тоста с джемом. Она кладёт термос на капот, а сэндвичи с джемом – на колено. Я сажусь рядом.
Мы только собираемся вгрызться в сэндвичи, когда до нас доносятся звуки первого...
– А теперь закрой глаза, – говорю я.
– Принято, – отвечает Мария.
– Звучит в точности как «фольксваген- жук», – говорю я, запрокинув голову к небу.
– Это «Сессна», в этом я не сомневаюсь, – говорит Мария.
– Это точно не сто восемьдесят вторая. Они звучат... даже не знаю... печальнее, – говорю я. – Хотя, это может быть «Бичкрафт»...
– Ни за что. «Бичкрафты» звучат приятнее, они не делают этого «рата-та-та», – говорит Мария, а затем я чувствую, что её тело начинает трястись.
– Что ты делаешь?
– Быстро открывай глаза, – велит Мария.
Я послушно открываю глаза и вижу, как она щёлкает и крутит пальцами прямо перед собой, словно крошечный палец-человечек от кого-то убегает.
– Рат-а-тат-татата, – говорит Мария, словно это всё объясняет.
– Так, значит, выглядит «рат-а-тат-татата» в твоей голове? – со смехом спрашиваю я.
– Ну ладно, может, это больше похоже на это? – спрашивает она, размахивая руками перед собой.
– Это джазовые руки>[26]. Ты просто показываешь мне джазовые руки, – говорю я.
– Хорошо. Будь по-твоему. Кстати, это – сто семьдесят вторая>[27]. К слову, я поняла это ещё до суеты с «рат-а-тат», – говорит Мария, открывая термос с чаем.
– Ты права.... Это... – Мы обе открываем глаза точь-в-точь, когда самолёт проплывает у нас над головами. – Это он и есть.
– Звучит как один из «Мескалеро», – говорю я с набитым сэндвичем ртом.
Мария кивает и рискует сделать ещё один глоток обжигающе горячего чая.
Издалека доносится звук гудящего, грохочущего двигателя.
Мы обе закрываем глаза.
