И снова Доктор изогнул бровь.
– Действительно. Но почему конкретно ты здесь оказался?
«Ну отлично, начали...»
– Я увидел в новостях, что вас выпустили на свободу, – с улыбкой сказал он, – а я следил за вашей работой, прочел несколько трудов. Некоторые из них даже включены в список обязательных для прочтения на моем направлении в университете... Я... у меня есть опыт работы в физике, биологии, математике и прикладной науке... Бот я и решил узнать, не требуется ли вам ассистент.
Октавиус нахмурился, но промолчал. Питер приготовился к тому, что его сейчас неизбежно выставят за дверь, но ничего подобного не произошло. Вместо этого мужчина повернулся и начал размышлять на ходу, будто меряя шагами невидимую двухметровую беговую дорожку.
– Что такое закон кратных отношений? – внезапно спросил он.
Питер прочистил горло.
– Э-э-э... если два элемента образуют друг с другом более одного соединения, то массы одного из элементов... приходящиеся на... одну и ту же массу другого элемента, относятся как целые числа.
– А закон постоянства состава?
– Любое химическое соединение всегда состоит из одних и тех же химических элементов, причем отношения их масс одинаковы...
– Опиши мне школу атомизма Ньяя-Вайшешика.
– Ого... ну, хорошо. Атомы объединяются сначала в диады, а затем в коллекции триад.
– Что доказал опыт Дэвиссона-Джермера?
– Постойте-ка... То, что частицы вещества имеют волновую природу?
– Что такое рентгенокристаллография?
– Она используется для определения атомной структуры кристалла... Забавная история с этим...
У меня был одноклассник, который...
– Почему это важно?
– Она создает трехмерное изображение электронов в кристалле.
– Да, хорошо. Теперь...
– Иллюстрирует положение атомов, химических связей, хаотичные связи и тому подобное.
Октавиус остановился и сквозь узкие щелочки прищуренных глаз вгляделся в Питера, словно пытаясь понять, насмехается он над ним или нет.
– Еще один вопрос, мистер Паркер.
– Да?
Доктор наклонился к нему почти заговорщически.
– Ты умеешь делать микросварку?
– Да.
Питер обдумал вопросы: они были крайне широкого спектра и не давали ни единого намека на то, чем тут может заниматься Доктор Осьминог или над чем работает. Питер предположил, что его испытывали. Но для чего?
Октавиус выпрямился.
– Ты не протянул мне руку для рукопожатия, когда вошел, – заметил он, – почему?
– Ну, – ответил Питер, – я не был уверен, какую руку вы мне протянете.
Доктор продолжил бесстрастно сверлить его взглядом.
