Коулсон ничего не ответил, лишь продолжил сверлить стенолаза взглядом.
– Ладно, зайдем с другой стороны. Чего ради ваш малыш-попрыгун Энгстром напрашивался вчера на неприятности в Бруклине?
Оперативник стиснул зубы.
– Он хотел заслужить мое расположение и зашел слишком далеко. Мы с ним поговорили. – Коулсон замолчал, собрался с духом и взглянул Человеку-пауку в глаза. – Но знаешь что? Я рад, что ты здесь, потому что я абсолютно неясно выразился в прошлый раз.
– Что?
– Отвали, – Коулсон сложил руки на груди, прямо как Мария Хилл до этого. – Мне нужно, чтобы ты бросил это дело, чем бы ты ни занимался. Ты выставляешь меня в невыгодном свете.
– А ну-ка погоди минутку...
– Повторяю, Паучок, хватит. Есть крайне серьезный риск, что ты своими действиями можешь поставить под удар очень важную операцию. Я не могу этого допустить. Понимаю: Отто Октавиус – твой злейший враг; но его нельзя трогать. Оставь его в покое и перестань крутиться вокруг него. О нем позаботятся.
Человек-паук не знал, что и сказать, поэтому молча уставился на Коулсона, не в силах подобрать слова для ответной реплики. Что-то будто зудело глубоко под кожей и просилось наружу. Метатель паутины прекрасно отдавал себе отчет в том, что он был лишь самопровозглашенным народным мстителем, а Коулсон обладал всеми полномочиями агента официальной правоохранительной организации, но они так хорошо ладили раньше...
– Ну хорошо, мужик, – выдавил из себя он, – хорошо, просто хорошо.
Вооруженный эскорт проводил его до выхода. Оказавшись в переулке по соседству с пиццерией, Паук впечатал кулак в кирпичную стену и практически пробил ее насквозь.
Но это даже близко не помогло ему выпустить тот пар, что накопился внутри.
Паук попытался снять напряжение прогулкой в образе Питера Паркера, как за день до того, но его мысли все продолжали возвращаться к скрываемой ЩИТом информации. Ближе к вечеру, когда его раздражение достигло опасных высот, Питер снова переоделся в Человека-паука и пролетел над пирсами, словно сбежавшая из ада летучая мышь, рыщущая по местности в поисках того, кого можно отдубасить.
– Я готов в любое время, – шипел он самому себе, опустившись на башню возвышающегося над доками крана, – ну давайте же, преступнички, выползайте на свет...
И тут шум привлек его внимание к маленькой группе фигур (он насчитал четверых), сгрудившихся в темноте примерно в ста метрах от него. Паутинный выстрел перенес Паука в точку над головами собравшихся, откуда он сумел спрыгнуть прямо между ними и напугать до чертиков всех четверых.
