Добрый Лонциус, сбросив с лица шутливое выражение, беспокойно слушал барона и следил взорами его движения.
- Да, да, - продолжал Буртнек, - я докажу и Ун-герну и гермейстеру... что Буртнек прожил и умрет не без друзей.
- Честию клянусь, - вскричал Эдвин от души. - Вы их имеете, Буртнек!.. Мое золото - ваше.
- Располагайте, - сказал, пошатываясь, Донпербац, - мною каждый день до обеда, а удальцами моими всегда.
- Благодарю... сердечно благодарю... - отвечал умиленный барон, подавая им руки. - Но утро мудренее вечера, и мы завтра потолкуем об деле... Боже мой!.. Завтра турнир, и Унгерн, наверно, по-прежнему сорвет награду, и моя дочь должна будет увенчать моего злодея!.. Проклятое слово... отказаться нельзя, а вытерпеть этого я не могу... Я не переживу насмешек грабителя над этими седыми волосами, и где же? Перед целым Ревелем, перед всем дворянством и рыцарством? Друзья!.. Друг Доннербац! ты один можешь спасти старика от позора; ты силен и огромен и сломишь Унгериа как тростинку. Одна только лень мешала тебе померяться с ним доселе... Но теперь... Послушай, Доннербац, я знаю, что моя Минна тебе нравится... но лишь победитель Унгерна будет ее мужем... Вот моя рука, мое рыцарское слово, что друг или недруг, кто бы ни выбил Унгерна из седла, - я отдаю ему мою дочь и свою вечную признательность.
- Руку и слово, барон, - вскричал радостно Доннербац, ударяя рукою в руку, - и пусть ведьмы всех цветов сделают из меня своего конька, если в Унгерне оставлю я хоть каплю души, как в этом кубке, если не так же сомну его!
С сим словом серебряный кубок, смятый в комок, полетел на пол.
- Батюшка, милый батюшка! - воскликнула испуганная Минна.
- Минна... Я не люблю повторений и противоречия. Мой приказ должен быть твоею волею, а моя воля - твоим желаньем: что сказано, то свято. Победитель Унгерна будет тебе хорошим мужем и мне добрым защитником.
Минна, бледнея, опустилась на стул. Сверкая взорами, стоял Эдвин посреди комнаты; грудь его волновалась, правая рука будто стискивала рукоять меча, и вдруг, как лев, он гордо встряхнул кудрями... и скрылся.
- Куда, куда, любезный Эдвин? - кричал вслед ему Буртнек; но ответа не было. - Чудак!.. а славный малый, - примолвил он, - скажи слово, и Эдвин отдает все без росту и закладу.
- Молодец, - повторил Доннербац, - даром что не рыцарь, а его не проведешь на зубах конских.
- Преумница, - прибавил доктор, - хоть и спорит со мной о жизненной эссенции, зато одной веры, что мир родился из яйца...
