против тысячных толп, посланных Сурхай-ханом, властителем Казикумуха. Мадатов же, узнав о бедственном положении гарнизона, повел часть своего отряда через высокие перевалы, по снежникам и ледникам, и подошел вовремя. Услышав о его приближении, горцы сняли осаду и отступили. Валериан спас жизни более сотни русских солдат, а штабс-капитан Овечкин, трижды раненный, сохранил важный опорный пункт.
Теперь офицер, уже дважды повышенный в чине, с белым крестиком Георгия на выцветшем мундире, командовал батальоном в том же самом Грузинском полку. В Горячеводск же приехал, как и Мадатов, «попить водички», подлечить старые раны. Особенно ему докучала пуля, вырвавшая изрядный кусок мяса из голени.
– Ездить-то еще ничего, терпимо. Но в горах же ходить надобно. А какой же я командир, ежели от солдат отстаю?
Мадатов молча кивнул. Ему нравился этот майор, подсушенный горными склонами и степным солнцем, весь, казалось, свитый из жил. Молодые франтоватые офицеры и приезжие штатские, носившие отвратительные круглые шляпы, проходя мимо, оглядывали Овечкина едва ли не с пренебрежением, но Валериан знал, чего на самом деле стоят эти ветераны, заработавшие за десятилетия службы только боль в простреленном теле. Ему бы в каждый батальон такого Овечкина, и хотя бы на половину рот, и тогда бы он со спокойным сердцем встретил скопище, что приведет из Тебриза Аббас-Мирза.
– А что, ваше сиятельство, – спросил Овечкин, словно подслушав генеральские мысли, – будет войско с персами или нет? Нас сейчас к самому Тифлису уже отвели. До реки Аракс путь ой как не близкий.
– Будет война, – твердо ответил Валериан. – Так что пускай твои люди передохнут. Да и ты подлечись. Придется еще нам с тобой побегать, майор.
Он хлопнул Овечкина по плечу и продолжил путь, так же в одиночестве, обходя двигавшихся с ним в одном направлении, словно бы те не шли, а просто стояли, не сходя с места.
У колодца он дважды окунул оплетенный красным шнурком стакан и каждую порцию выпивал залпом. Вкус жидкости был отвратительный, так ведь не кахетинским он приехал лечиться и не донским.
От колодца Валериан так же скоро пошел к гостинице. Каменное здание в три этажа, едва ли единственный не деревянный дом в Горячеводске, стояло ровно посередине бульвара, так что промахнуться было никак невозможно. Но раньше, чем Валериан увидел владение грека Бетаки, он услышал его. Шумная подвыпившая компания офицеров загородила вход в здание. Когда Мадатов был еще саженях в пятнадцати – двадцати, он услышал сочный звук оплеухи. Толпа расступилась, и человек в разорванной черкеске выскочил и, пригибаясь, скособочась, быстро пошел, почти побежал прочь. Оставшиеся улюкали ему вслед, но один обернулся, увидел подходившего генерала и подал команду. Шум мгновенно умолк, толпа разобралась на две шеренги.
