Он вздохнул с облегчением, добравшись наконец до маленького кафе, выходившего окнами на причал. Готовый в любую минуту сорваться с места, сел за столик и старался как мог успокоить тяжелое после бега дыхание. Но внешне он был так спокоен, что никто не поверил бы, взглянув на него сейчас, что всего пять часов назад этот человек убил одного из крупнейших военных чинов и политиков Кубы. Разумеется, вид у него был усталый и растрепанный, но он сумел справиться с дрожью безотчетного страха, который охватывал его при мысли о том, что в любой момент в кафе могут ворваться солдаты.
К нему подошел официант и спросил, что он будет брать. Юноша, боясь, что официант заметит в его глазах затравленное выражение, не смотрел на него. Он попросил пива. В ожидании заказа принялся тайком разглядывать полутемный зал. Кроме него, официанта и бармена, в кафе было только два человека – матрос и проститутка.
Матрос был совершенно пьян. Настолько пьян, что ему приходилось цепляться за стол, чтобы удержаться на стуле. Женщина что-то ему говорила, быстро и негромко, с фальшивой улыбкой на размалеванных губах. Большие темные глаза ее смотрели враждебно и подозрительно. Было ясно, что она уговаривает матроса провести с ней ночь.
Глядя на эту парочку, юноша на мгновение забыл, что его ищут. Ему вдруг стало тошно и гадко, когда он смотрел, как проститутка отчаянно старается вызвать к себе интерес матроса.
Примерно год назад или около того он тоже как-то пошел с женщиной.
Пошел из любопытства. Не то чтобы он хотел ее, просто это было необходимо – попробовать в первый раз, узнать, как все происходит, потому что ему надоели туманные намеки и перешептывания других парней. Когда все кончилось и он вышел от нее, ему стало плохо и стошнило – прямо на улице.
Юноша был убежденным девственником. Он ненавидел проявления похоти в себе, ненавидел самого себя за неумение понять и объяснить, что творится с ним в такие минуты и почему у него нет никакой власти над своим телом. Он с трудом выносил любые контакты с другими людьми. Ему хотелось жить в полном одиночестве, собственной чистой, ужасной, маленькой жизнью. И ничто не волновало его, кроме денег. Он убил де Бабара только ради денег. И только ради денег сделал уже много подлого и низкого за свою недолгую жизнь. Но денег у него все равно не было. Они просачивались сквозь пальцы как вода, вынуждая его снова и снова совершать все более гнусные поступки, идти на все более страшные злодеяния.
