Вера оборачивается, и мы встречаемся взглядами. За столько лет я не смог забыть этой синевы. Меня озаряет вспышка — я подсознательно встречался чаще всего именно с голубоглазыми девушками. Совпадение? Нет, вряд ли.
Лицо Веры раскраснелось от работы, а волосы растрепались. Мне приходится взять себя в руки, чтобы не подойти и не убрать выбившиеся пряди ей за ухо. Просто продолжаю на нее смотреть. Она мило краснеет, отводит взгляд... А потом начинает оседать на пол. Спасибо отцу и его настойчивому желанию отдать меня в секцию борьбы — мгновенная реакция позволяет мне поймать Веру почти у самого пола. Ее лицо побелело, губы чуть синие... Что с ней?
Разрываюсь между желанием вызвать скорую и самому как-то ей помочь. Бросаюсь с Верой на руках к раскрытому окну и распахиваю его на всю. Аккуратно кладу ее на широкий и длинный подоконник. А сам бросаюсь к кулеру с водой. Наливаю стакан и быстро обратно к Вере — она уже приходит в себя. Я бережно беру ее на руки и несу к кровати. По пути Вера открывает глаза. Ее взгляд расфокусирован, но недолго, как только она осознает произошедшее, в ее взгляде вспыхивает страх. Она, и без того маленькая, еще больше сжимается на моих руках и произносит одними губами мольбу:
— Отпустите меня, пожалуйста, мне идти надо.
— Вам сейчас лучше полежать, Вы плохо выглядите, — говорю я.
— Нет, не надо. Я просто немного устала, вот и все.
Говорит, а сама уже дрожать начинает, и явно от страха. Неужели меня боится? Быть такого не может! Вера, все еще бледная, упирается руками мне в грудь.
— Отпустите же, прошу.
— Хорошо, хорошо, — я аккуратно опускаю ее на пол.
Странная она какая-то. Ей помочь хотят, а она от страха трясется.
— Пожалуйста, — молит снова, — не говорите начальству, что мне плохо стало — мне эта работа необходима.
— Да я и не собирался говорить, — почему-то оправдываюсь, — Вы уверены, что с Вами все в порядке? Может Вас проводить?
— Нет, — она отрицательно качает головой. — Спасибо, я пойду.
Быстро обходит меня и торопливо собирает рабочий инвентарь. А потом так же быстро покидает комнату, словно ей неуютно в одной со мной комнате. Пару минут еще стою в замешательстве от ее поведения. Взгляд падает на пакет — платье осталась у меня. Да и как бы я его подарил? Непонятно. Ладно, подождем удобного случая.
Чтобы как-то убить время я нахожу для себя занятие: проверяю почту, отвечаю на некоторые послания, что-то читаю, но в голове ничего толком не оседает — мои мысли заняты Верой. Они возвращаются к ней снова и снова. Группируясь, перестраиваясь, они, наконец, приобретают четкое очертание и становятся единым целым — я все эти годы хотел встретиться с ней, узнать, как изменилась ее жизнь, что произошло с ней за это время. Я ей никто — мальчишка, которого она не выдала тринадцать лет назад, которому сказала, что надо верить и не бояться изменить жизнь, но сама она изменила свою? Она же хотела этого?
