. В дневнике Ямасина Токицугу имеется следующая запись: «Говорят, что Ода Кадзуса но Сукэ прибыл в столицу из провинции Овари. С ними около 500 человек, многие из которых, как говорят, имеют странную наружность». Автор дневника должен был знать, что Ода Кадзуса но Сукэ является сыном того человека, который тепло и гостеприимно принимал его в 1533 году. Тем не менее, данная короткая запись свидетельствует, скорее, о его недоумении
[73].
Аудиенция, данная в 1559 сёгуном Ёситэру Нобунага, дает нам возможность сравнить отношения Нобунага и других даймё с сёгунатом, а также позволяет немного узнать о политическом весе Ёситэру. Хроника «Киёсу кассэнки» («Описание сражения за Киёсу») говорит, что, пользуясь случаем, сёгун Ёситэру назначил Нобунага на пост военного губернатора провинции Овари[74]. На основании одного источника нет возможности удостовериться, действительно ли Ёситэру произвел это назначение. Однако, если он это сделал, то тем самым объединение провинции Овари Нобунага было официально санкционировано. Также чрезвычайно интересно определить, что данная аудиенция могла значить для самого Ёситэру. Принимая во внимание упадок центральной власти в 1540-х и 1550-х годах, можно предположить, что то была попытка восстановить в известной степени пошатнувшийся авторитет. Ёситэру вернулся в Киото всего за несколько месяцев до аудиенции после второй пятилетней ссылки. Тринадцатого сёгуна Муромати дважды вынуждал покинуть столицу фактический хозяин тэнка Миёси Нагаёси (1523–1564), и Ёситэру провел восемь из девяти с половиной лет между июлем 1549 года и январем 1559 года в разных провинциях. Столь длительное отсутствие сёгуна в столице лишний раз подтверждает тот факт, что реальной власти у сёгунов Муромати в XVI столетии не было.
Ёситэру был смелым человеком и стремился играть насколько можно более активную роль в политической жизни страны даже при том, что его фактически вытеснил Миёси — отсюда и назначение Нобунага военным губернатором (сюго) провинции Овари. Помимо Нобунага аудиенции у Ёситэру в начале периода Эйроку, которые возымели политические последствия, имели Нагао Кагэтора (более известный как Уэсуги Кэнсин) и миссионер-иезуит Гаспар Вилела (1525–1572). Иезуиты вынуждены были участвовать в политической игре, чтобы элементарно выжить в Японии эпохи Сэнгоку, и именно это впоследствии погубило их, когда Япония стала переходить от раздробленности периода Сэнгоку к политическому единству при правлении Тоётоми и Токугава. Ведь только в такое смутное время, как эпоха Сэнгоку, миссионеры-иезуиты могли пользоваться определенной свободой передвижения даже при том, что полной безопасности им никто не гарантировал. Пребывание Вилела в японской столице в период с 1560 по 1565 год стало яркой иллюстрацией этой дилеммы. Вскоре после аудиенции у Ёситэру он получил от сёгуна специальный документ (
