детям здесь делать нечего.
Вот Лариса Архипова, главный редактор, брызжет мокрой зубной щеткой на голубеющий на глазах ватманский лист.
— Зильбер, — строго говорит Лариса, — напиши заметку, вон место осталось.
— Про что? — спрашиваю я с готовностью.
— Да все равно, про что сам захочешь.
— Ну например?
— Ну что ты пристал? Если б я знала, так сама б написала. Ну напиши, как вы на реку ходили.
— На реку?! Что ж, хорошо, напишу.
Я беру карандаш, сажусь за стол и уверенно пишу на листке из тетради:
«ПОХОД НА РЕКУ
Утром, сразу же после завтрака вожатая Вера сообщила нам…»
Я зачеркиваю «сообщила» и пишу «объявила». «Вожатая Вера объявила нам…» Или лучше все-таки «сообщила»? «Мы все очень обрадовались и с веселой песней…»
Утром, сразу же после завтрака, вожатая Вера построила отряд перед корпусом и сказала:
— Кто не умеет плавать, шаг вперед!
Я остался стоять на месте.
Человек восемь спокойно вышли, и, выйди я тоже, большого позора бы не было. Но на этот раз я остался. Я просто больше не мог. Каждый раз повторялась та же история: кто не умеет? — я не умею; кто еще ни разу? — я еще ни разу; кто хочет остаться? — опять я, снова я, всегда я! И сейчас словно какой-то скрытый механизм, быть может, интуитивное чувство ритма, не позволил мне сделать этот маленький шаг. Будь что будет, как-нибудь выкручусь.
Но я не выкрутился.
Пока мы все, умеющие плавать, отдельным строем спускались к реке, пока спорили, что быстрее, кроль или саженки, — я мысленно неустанно молился. Слова «Господи» не было в моем лексиконе, я говорил вместо этого «хоть бы». «Хоть бы! — молился я. — Хоть бы все обошлось! Приеду домой, буду каждый день — каждый день! — ходить на реку, научусь плавать лучше всех, ну не лучше всех, но хорошо и быстро. Потом приеду в лагерь… Что, опять?! Ну что ж, я и на это согласен, но только сейчас — только бы, хоть бы!..»
И вот мы выстраиваемся у самой воды — теперь уже только одни пловцы, неплавающие болельщики — счастливые люди! — сидят на пригорке, щиплют травку и глядят на нас с деланным равнодушием.
— Значит, так, — говорит Вера. — Будем готовиться на БГТО. Сегодня проплываем десять метров. До того берега и обратно. Здесь мелко, не утонете (и то хорошо…).
— Р-раз! — лихо командует Вера.
Мы все стоим по пояс в воде, до другого берега рукой подать, так легко, наверно, доплыть, если только уметь…
— Два! — командует Вера. Мы все прогибаемся, выжидая. Я-то зачем пригибаюсь, идиот несчастный! Вода теплая, но я весь дрожу. «Вера! — говорю я, не разжимая губ. — Я что-то плохо себя чувствую…»
