В это время браконьер и рецидивист, но честнейший и верный человек «Паша-краб» готовился к встрече со своей возлюбленной. Он еще утром заказал портовые власти для оформления отхода, но тут вдруг зазвонил сотовый и в трубке Павел услышал нежный и далекий голос своей любимой Галины. Когда она сообщила, что находится совсем рядом, на морском вокзале Петропавловска и что собирается заглянуть к нему в гости на борт судна, старый капитан, насмотревшийся на своем веку столько, что хватило бы на сотню «береговых крыс» вдруг потерял дар речи.
Он вспомнил их последнюю встречу на этом же самом судне, только тогда его название гремело в эфире на промысловых волнах как «Ленинский луч». Галина сама приехала к нему и без разговоров накинулась на ничего непонимающего кэпа с жаркими и страстными поцелуями, словно вымещая на нем, нерастраченные к другому человеку нежные чувства и жаждущего ласк юного тела. В те минуты, часы…Паша забыл про все. Это был уже не грозный «Паша-краб», чью команду исполняли с полуслова старые боевые моряки. Он превращался то в тигра, то ласкового котика и с каждой минутой все больше и больше попадал под влияние этой всемогущей, как ему казалось, его единственной женщины.
И команда не тревожила кэпа ровно трое суток, пока он, словно в хороший морской шторм со скрипом и треском раскачивал свое суденышко, а потом бледный и обессиленный, словно после болезни или тяжкого изнурительного труда не выполз из каюты на свежий морской воздух.
«Старпом готовь судно на отход, а я отвезу свою невесту домой» — все, что мог он промолвить своим товарищам. Савельева вышла на палубу в одном легком платье вся румяная и жизнерадостная, словно ненасытная вампирша, только что наглотавшаяся свежей молодой крови и, легко сбежав по трапу, уселась в капитанскую «Тойоту» за руль. Помахав ручкой, она дала газу и со свистом, так, что портовые грузчики с матами кинулись врассыпную, пронеслась по бетонному причалу к контейнерному терминалу и обратно.
— Все, кранты, конец пришел «Пашке-крабу», — сказал тогда старый тридцатилетний боцман Коля — «косявый», почесывая шрам на левом глазу от удара скользом лопнувшей скобой и густую рыжую щетину на небритых щеках. Но в тот раз жизненный опыт подвел «косявого» и, к счастью, всю команду рыбацкого сейнера. «Невеста» кэпа долгих два года не появлялась на борту, и о ней все как-то забыли. Но вот однажды, она как вихрь, вновь ворвалась в мирную жизнь добропорядочных морских браконьеров, нарушив все порядки, в том числе, и сорвав время долгожданного отхода, на богатый и сытый промысел камчатского краба.
