Неунывающие россияне | страница 6



Выпив с полдюжины чашек чаю, коновал обернул кверху дном чашку, положил на донышко огрызок сахару и, раскланявшись с хозяйкой и её жиличками, ушел к себе в коморку.

Из паспорта, отданного коновалом хозяйке, было узнано, что он бывший дворовый человек. Такое столь не высокое звание и довольно ласковая беседа за чаем всех немного поуспокоили. В комнате хозяйки, однако, еще долго шептались о нём и ночь была проведена не совсем спокойно. Правда, сама хозяйка спала крепко, но благодаря чайной чашке водки, выпитой перед сном; экс-экономке же грезилось, что её кто-то хватил за пятки; а торговцева жена поутру всем и каждому разсказывала, что её всю ночь кто-то душил и на своём лице она даже чувствовала прикосновение какой-то шерсти.

На утро коновал проснулся рано – было воскресенье. Надев на себя кафтан и опоясавшись ременным поясом, на котором висели эмблемы его ремесла – в виде сумки, ланцетов с доброе долото и различных шил, он вышел на двор. На дворе извозчики мыли лошадей и экипажи. Завидя коновала, они поснимали шапки. Появление его на их дворе было уже передано им, с мельчайшими подробностями их артельной «маткой», то есть стряпухой. Коновал приблизился к ним, пощурил на лошадей свой единственный глаз, и, выбрав лошадку покрасивее, подошел к ней, с видом знатока, ударил её ладонью под пах и спросил «по чем дана?».

– Да не купленная, из доморостков, отвечал извозчик.

– Лошаденка жиденькая… процедил коновал и начал смотреть ей в зубы.

– Жидка-то жидка, лошаденка не видная, да зато хоть рысь есть, вмешался другой извозчик. А вон я лето-с у хозяина жил и у меня была лошадь: из себя король, а рысь – курица обгонит и к кнуту не почтительна. Хоть ты её зарежь! Ты её кнутом, а она хвостом…

– Ну, коли лошадь молодая и в силе, так значит порченная. Тут рысь нагнать можно. Заговор есть. У нас таких лошадей может тыща в переделе перебывало, похвастался коновал.

– Казали тогда коновалу, да без пути… Это, говорит, лошадь двухжильная, её под лом надо.

– Двухжильная! Много знает твой коновал! Двухжильных лошадей может на всю Расею штук шесть… За двухжильную лошадь, на царскую конюшню ежели, – сейчас десять тысячев дадут. Мели, знай!

– Что-ж лаешься! Коновал тогда брехал.

– Вы скрыпинские, почтенный, будете? – спросил коновала третий извозчик.

– Нет, мы из другого места. Уж скрыпинских-то коновалов теперь, брат, слава отошла и ничего они не составляют. Вся цена-то им грош.

– В славе были.