– Барина нашего, офицера.
– Зачем – же это твой барин ходит по чужим садам и теряет свои сапоги?
– То есть, как вам сказать, сударь… – заминается кухарка. – Они мне не барин, наш барин статские, а это, изволите видеть, гость.
– И гостю нечего по чужим садам шляться и сапоги свои забывать…
– То есть даже и не гость, а изволите видеть, они барыню нашу утешают. Вышла барыня наша замуж, а муж больше на счет рыбной ловли, ну, понятно, молодые они, и им скучно, потому ожидали совсем другого.
– Ты, милая, не путай, а говори толком.
– Я, сударь, вам, как перед истинным… Барин наш уехали на всю ночь раков ловить, а к барыне офицер приехали, утешать чтоб их. Хотели, наконец, домой ехать, а барыня их не пускают. Они артачатся, потому ревность… сами знаете, какое здесь место касательно женского пола. Куда не плюнь, везде баба. Опять же барыня и боятся. К нам вон и то на прошлой неделе чужого мужчину в дачу извощики внесли. Мы-то впустили, потому полагали, что это наш барин собственный и из гостей пьяный, ан вышло совсем напротив. И не догадались до утра бы, да проснулся он ночью и стал портеру требовать, ну, тут мы и увидали, что чужой мужчина. Мы его гнать – нейдет. Послали за городовым…
– Однако, к делу, милая, к делу. Чей же это сапог?
– Да офицерский, барыниного утешителя. Барыня наша, чтобы их у себя задержать, взяли их сапог, вышли на балкон, да и перекинули через дачу. Вот он к вам в сад и попал. Ну, офицер и остался, потому как же об одном сапоге… Отдайте, сударь… Ну, куда вам? Ведь, в одном сапоге сами щеголять не будете, а офицеру этому самому сегодня из пушки палить надо, а перед начальством без сапога невозможно…
– Ты, милая, не врешь?
– Ей-Богу, сударь!
– Нет, ты побожись иначе. Взгляни на небо и скажи: «будь я анафема проклятая, коли лгу».
– Ох, сударь! И всего-то они мне полтину серебра посулили.
– Ну, ну! И кроме того скажи мне, как фамилия твоего барина.
– Будь я анафема! – произносит кухарка. – А фамилия нашего барина птичья: Зябликов.
– Герасим Николаевич?
– Он самый.
– Знаю. Точно что он сегодня ночью, раков ловил, по к утру домой пришел. Он мне сейчас об этом сам рассказывал. Только ты врешь: как-же, заставши у себя дома офицера без сапога, он его не выгнал?
– Офицера мы успели на сеновал спрятать, там и держали его.
Жена плачет. Муж, потупя взоры, чешет затылок.
– Знаешь, я сам этот сапог отнесу твоему офицеру, – говорит он.
– Николай Анисимыч, оставь. Ну, как тебе не совестно конфузить бедную женщину? – вступается жена. – Ну, отдай этот сапог, отдай для меня.
