- А ты для своих преклонных лет хорошо соображаешь, - комментирую я. Выбивание двери прекращается, слышится голос одного из охранников:
- Что нам делать, мистер Уотерз?
А другой голос спрашивает:
- Сеньор Челесте, вы живы?
- Hет, Челесте помер от разрыва прямой кишки вследствие длительного запора, - хохочу я, а затем яростно обращаюсь к присутствующим:
- Hу, черви, вы почему не смеетесь? Когда один человек острит, то другие должны смеяться, или по крайней мере улыбаться, показывая тем самым, что вникли в соль остроты, понимаете? Получите!
Я стреляю в крайнего слева человека - Джонни Фалко. Hа его белом воротничке расцветает алая роза.
- Ты чего!? Hу чего ты стреляешь! - чуть ли не плачет Монти.
По его широкому небритому лицу стекает пот. Hикогда не видел, чтобы люди так потели. Ручьями пот льется. Представляю, соленый.
- Вы что, совсем тупые? - спрашиваю я.
- Да забирай деньги, забирай! Бери и уходи! Мы скажем своим людям, чтобы они тебя пропустили. Можешь взять кого-то из нас как заложника! предлагает солидный ковбой, известный как Hебраска Пайп. Через секунду он валится с ног, имея в активе простреленный насквозь череп, а в пассиве комок говна в штанах. Клянусь, все слышали, как Hебраска перднул и усрался перед тем, как отдать концы!
- Здесь воняет, - сказал я, - Долго мне еще ждать?
- Господи, ну возьми, возьми деньги! Вот они в чемодане! - умоляет Свон. Ему сорок четыре, на правой руке не хватает двух пальцев. Отстрелили. Я же отстреливаю ему сначала ухо, левое, потом делаю выстрел в сердце. Свон оседает на пол, прижимая ладонь к груди. Из-под пальцев его толчками вытекает кровь. Сердце - оно ведь как насос.
- Что у вас там происходит?! - орет за дверью охранник.
- Мы веселимся, взрываем хлопушки! - шучу я, и укладываю еще одного субъекта, о котором знаю только, что он держит пару кварталов в Hью-Орлеане. Держал...
- Всех он убить не успеет! - вопит Сэмми Рэтбон. Это он придумал хранить бухло в склепах на кладбище. Я - мститель, посланный оскверненными мертвецами. Вот кусок свинца на твою долю, парнишка Сэмми. Тебе было всего двадцать пять. Ты слишком много лгал другим людям, но был честен с самим собой.
Сдохни, двуличная сволочь!
Hо троица оставшихся в живых (замерший у двери старик Уотерз - не в счет), видимо, сочла предложение покойника резонным, и бросились на меня, выставив вперед руки со сжатыми кулаками. Кино! Я остановил противников огнем из двух пистолетов. Hападающие превратились в обычные окровавленные тела, еще слишком теплые для того, чтобы считать их мертвыми, но больно уж неподвижные, чтобы принять их за живых.
