Тяжелое предчувствие завладело Швецовым. Гусаров не имел обыкновения тянуть с доброй вестью, а недобрую — кому же приятно выкладывать ее вот так, сразу?
— У вас ко мне дело? — деликатно спросил Аркадий Дмитриевич.
Гусаров помедлил самую малость:
— Да. Если можете, приезжайте.
Вечером они встретились. То, что Аркадий Дмитриевич услышал от Гусарова, его буквально потрясло.
В высших инстанциях приняли постановление специализировать завод на выпуск двигателей водяного охлаждения.
Рушились все планы. Сама жизнь теряла смысл.
Гусаров понял, что невольно опустил меч на голову Швецова. Тут же он поставил его в известность, что направил протест…
А дальше события развивались так.
Позвонили из Москвы. В решительном тоне Гусарову выговорили за опрометчивый поступок. Постановление, мол, принято и его надо выполнять, а не писать протесты.
Гусаров попытался объяснить свою точку зрения, но был прерван одним коротким словом: «Приступайте».
Назавтра в Москву ушло второе письмо. Не вдаваясь в подробности, Гусаров просил об одном — вызвать его для личного объяснения.
Из Москвы ответили: «Выезжайте».
Ему не надо было специально готовиться к предстоящему разговору. Он чувствовал себя во всеоружии аргументов. Это сокращало сборы в дорогу, и уже на следующий день рейсовый самолет увез его в Москву.
Быть может, никогда еще в высших инстанциях с ним не разговаривали так недружелюбно и резко. Уже от одного обращения на «ты» передернуло.
— Значит, противишься?
— Прошу меня выслушать, — обошел вопрос Гусаров.
— Нет, теперь уж ты, будь любезен, выслушай. Немедленно отправляйся на завод (был назван знакомый московский номер) и учись, как налаживать двигатели водяного охлаждения. На это — десять дней. Все.
Нежданно-негаданно Гусаров превратился в практиканта. Оформив пропуск на завод, он бродил по цехам, беседовал с инженерами и рабочими, выспрашивал у них все, что хоть как-то привлекало его внимание. Глухая злоба к этому заводу, возникшая у него еще в том кабинете, быстро растаяла. Он видел увлеченных работой людей, которые явно гордились и своим заводом, и своими моторами. Их моторы были и впрямь хороши. Но разве двухрядная звезда Швецова была хуже?
Всего три дня пробыл Гусаров в роли практиканта. На четвертый день утром он написал заявление: «Еще раз прошу пересмотреть принятое решение».
Вечером того же дня он уже был в Перми.
Опять позвонили из Москвы. К удивлению Гусарова, его не упрекнули ни словом. Однако спросили, когда мыслится приступить к перестройке производства.
