Перекрывая нестройный гул голосов, кто-то за дальним столом запросил внимания. Тотчас все стали друг друга призывать к тишине, и уже вовсе не стало ничего слышно. Самозванный тамада (им оказался молодой технолог с главной сборки) взобрался на подоконник, ему подали большой бокал, он поднял его над головой — и все, как по команде, смолкли. Оглядев притихший зал, технолог вдруг смутился, понял, что забузил не подумавши, но поворачивать назад было поздно, и он крикнул: «Фашизм не пройдет!»
Зал содрогнулся от неудержимого раскатистого «ура». Все поднялись с мест.
Осоловевшие от пива и, казалось, дремавшие оркестранты спохватились и ударили в литавры. Раздирая слух безжалостной медью, гремела мелодия марша ВВС. Оркестру начали подпевать, и вот уже по залу понеслось:
Нам разум дал стальные руки-крылья,
А вместо сердца — пламенный мотор…
— А вы что же не пели, Аркадий Дмитриевич? — у стола вертелся какой-то незнакомый. Он прищурился, улыбаясь: — Не ансамбль?
Швецов не успел ответить. Побережский схватил наглеца повыше локтя, притянул к себе, угрожающе выдохнул: «С кем говоришь, сво…» Но не досказал, удержался.
Настроение было испорчено. Аркадий Дмитриевич засобирался домой, ссылаясь на предстоящий трудный день. Побережский и слышать не хотел. Загородив ему выход, он стал зазывать молодежь.
Подошел Эвич. Его встретили шумным возгласом: «А, первая ласточка!» Он смущенно заулыбался, принял из рук Аркадия Дмитриевича бокал, чокнулся поочередно со всеми.
— Садитесь, Иван Петрович, очень рад вас видеть, — Швецов указал молодому инженеру свободное место и сам сел рядом.
Первая ласточка… Так и осталось за инженером Эвичем это имя. Он не обижается. Чего уж тут обижаться? Любя называют так товарищи. Еще с тридцать четвертого.
Тогда, в августе 1934 года, на завод неожиданно приехал Орджоникидзе. Времени у него было в обрез, всего один день, тем не менее он не ограничился беседой в управлении. Сопровождаемый уральским уполномоченным наркомтяжпрома Малышевым, Побережским, Швецовым, нарком отправился по действовавшим и строившимся блокам. Удивительное чутье безошибочно вело его на отстающие участки, и короткие разговоры с рабочими помогли дорисовать общую картину.
Ходом строительства Орджоникидзе остался недоволен, об этом он заявил прямо. Его интересовало одно: что нужно предпринять для ускорения работ?
Побережский просил нажать на подрядчиков, поторопить с поставками оборудования. Швецов попросил прислать на завод хотя бы несколько молодых, энергичных инженеров с прицелом на конструкторские должности.
