Все это Аркадий Дмитриевич переживал не однажды. И теперь, заполучив лицензионный мотор, он с радостью ушел в поиск.
На чертежном столе Швецова «американец» благополучно скончался, смертью своей возвестив о рождении нового мотора. В его паспорте значилось: мощность — 635 лошадиных сил, число оборотов — 1700, вес — 435 килограммов. Получив новое подданство, «Райт-Циклон» получил и новое имя — М-25.
В это время Поликарпов был уже именитым автором истребителя И-15. Демонстрируя невиданную скороподъемность, его самолет за шесть с небольшим минут взмывал на высоту пять тысяч метров, а потолок машины почти вдвое превышал вертикальный пик. И все же конструктор решительно выбросил устаревший, по его мнению, мотор и поставил на свой истребитель новый, только что родившийся.
Это был прозорливый шаг. И-15бис получил не только наивысшую скорость, но и стал самым маневренным. О нем заговорили как об авиационном чуде своего времени. Газеты, склонные поддерживать табель о рангах, назвали его самым лучшим истребителем в мире. И это не было преувеличением. Возвратившись из Милана, Поликарпов привез диплом авиационной выставки и восторженный отзыв международного жюри: «Наиболее интересным признан скоростной самолет высоких аэродинамических качеств с мотором М-25».
Казалось, Поликарпов не выдержит напора славы. Но тут произошло новое событие, которое стало мировой сенсацией номер один. Газеты, состязаясь между собой в выборе крупных шрифтов, сообщали:
«21 ноября летчик орденоносец Владимир Коккинаки на самолете И-15 установил мировой рекорд высоты полета — 14 575 метров!»
Поликарпов и Швецов по-разному переживали успех. Первый зачерпнул славы полной мерой, второй остался в тени. Создатель самолета стал одним из популярнейших людей в стране, а о творце двигателя и не вспоминали. Это не было заговором молчания. Просто, так было принято. Любуясь птицей, люди не думают, что красивым полетом она обязана своему сердцу. О здоровом сердце как-то не принято говорить — оно словно отсутствует.
Два ощущения испытывал в те дни Швецов. С одной стороны, он не мог не разделить радость, которою жил весь завод. Дело было сделано, двигатель получил признание — не это ли главное? Но, с другой стороны, полное удовлетворение так и не пришло. Если хоть десяток кирпичей положен чужими руками, каменщик не вправе сказать, что сам выстроил дом. Так и конструктор, который имел дело с лицензионным мотором. Конечно, от «американца» немногое осталось, но нельзя было сказать, что от него не осталось ничего.
