Кровью обливается сердце, когда читаешь такие письма. Ах, война! Сколько испытаний выпало на долю людей, эти письма — как открытые раны. Все, что только в человеческих силах, должен сделать депутат, чтобы помочь, унять боль, ободрить уставших.
Аркадий Дмитриевич снимает телефонную трубку:
— Петр Ильич? Добрый день, прошу зайти ко мне.
Небольшого роста широкоплечий человек с добрым лицом входит в кабинет Швецова. В руках у него объемистая папка. Это бывалый фронтовик с большим житейским опытом и отзывчивым сердцем. В свое время депутат безошибочно увидел в нем своего помощника. И сейчас Петр Ильич Горшков присаживается у стола и, раскрыв папку, знакомит Аркадия Дмитриевича с мерами, принятыми по письмам избирателей.
С мотоколясками просто зарез, производство их еще нигде не налажено. Но удалось договориться с родственным предприятием, обещали сделать партию. Письмо о нехватке работников в колхозе передано в партийные органы, в артель решено направить группу комсомольцев. Сложнее с просьбой о строительных материалах: железа нет, но можно будет помочь шифером. Деляги из коммерческого магазина уже находятся под следствием, так что возмездие не заставит себя долго ждать. Керосин, правда некачественный, в леспромхоз уже занаряжен, скоро его получат. Насчет хлебных карточек дело обстоит так: решением райисполкома семья фронтовика зачислена на довольствие до конца месяца, а с нового месяца — в общем порядке.
— Отлично, просто отлично! — признательно смотрит на помощника Швецов. — Люди всем сердцем отзываются на заботу, веселее становится жить. И потом, времена меняются в лучшую сторону. Помяните мое слово: уже через год не такие письма мы будем получать.
Горшков по-молодому легко поднимается с места, но Швецов не отпускает его. Он выходит из-за стола и, вновь усаживая помощника, сам садится рядом. Затем достает из кармана кителя конверт, вынимает письмо.
— Вот здесь судьба целой семьи. Отец пишет, что его малолетний сынишка стащил в магазине кулек конфет. — Швецов прикрыл ладонью глаза, помолчал. — Вы представляете, мальчонка всю войну не видел конфет, быть может, половину детства… Его отправили в колонию для малолетних преступников. М-да, вот так… А этот мальчишка — единственный сын в семье, он ее надежда, понимаете? Наши сыновья тоже когда-то были маленькими, все люди были детьми… Одним словом, отец просит помочь в пересмотре дела сына. И я написал письмо в Верховный Совет.
