— Ухожу! — мягко поправил Крепышин. — Здесь принято говорить «ухожу в рейс», уважаемый Константин Юрьевич.
В голосе его снова звучали самые дружеские нотки.
В этот момент возле них появилась худенькая миловидная девушка с чемоданом в руке. Выйдя из-за «рафика», она столь неожиданно предстала перед изумленными очами Крепышина, что тот лишь с запозданием успел пошире расправить свои впечатляющие плечи.
— Скажите, здесь лестница на пароход? — спросила она.
Щеки Крепышина зацвели алыми бутонами, залоснились от удовольствия.
— Лапонька! Это не лестница. — Он едва сдерживал свой молодецкий восторг. — Это трап. Трап на лайнер под названием «Онега». Простите, а вы к кому? Не ко мне ли? — И поощрительно улыбнулся.
В лице девушки не дрогнул ни один мускул.
— Меня прислали из управления, — сухо пояснила она. — Коридорной. К кому я должна обратиться?
— Коридорной? — воскликнул Крепышин. — Вас? Коридорной? То есть уборщицей? Так вы же, наверное, артистка.
— Я инженер-пищевик, — так же сдержанно ответила девушка.
Настала очередь удивиться и Смолину:
— Действительно, чудно, инженера — и уборщицей!
Теперь девушка впервые внимательно посмотрела и на Смолина, даже чуть прищурила аккуратно подведенные глаза, словно прикидывая, по какому баллу оценить еще одного из тех, с кем ей предстояло провести три месяца в маленьком судовом мирке. Медленно произнесла:
— А я люблю путешествовать. Хочу посмотреть мир. Это мое хобби — путешествия.
— Прекрасно! — воскликнул Крепышин. — Ответ, достойный леди. Как утверждал Остап Бендер, муза дальних странствий манит. Разрешите помочь вам, мадемуазель. — Он подхватил ее чемодан и, преградив мощным плечом дорогу Шевчику, который собирался вслед за своими ящиками шагнуть на трап, увесисто поставил ногу на первую ступеньку. — Пойдемте! Я вам покажу, что к чему на этом, как вы образно выразились, пароходе.
Дойдя до середины трапа, он оглянулся на идущую вслед за ним девушку, блеснул крепкими зубами:
— Только с одним условием, лапонька! Убирать будете на твиндеке. Как раз там моя каюта.
И, бросив взгляд в сторону стоявшего на причале Смолина, подмигнул: мол, видали, какие кадры!
Опыт морских путешествий у Смолина был ничтожный. В молодости как-то отдыхал в Феодосии. Осточертело валяться на пляже, взял на морвокзале билет и на маленьком теплоходе отправился в Ялту. Погода оказалась скверной, ветер раскачал море до шторма, судно болтало нещадно, все внутренности вывернуло наизнанку, и в Ялте он сошел на берег согбенным стариком с мятым лицом и жидким, как у медузы, телом. Сел на скамейку на приморском бульваре и поклялся себе никогда не ступать на борт ни одной посудины. Только однажды нарушил клятву — они с Людой провели десять дней на теплоходе, совершавшем рейс из Москвы в Астрахань, десять отличных дней, когда им казалось, что оба счастливы и так будет в их жизни всегда…
