Хорошее это было место. Теплое и безопасное, и далеко от происков безумцев.
И болезнь запылала во всю мочь. Истреблялись народы, вскипали и остывали, покрываясь накипью, океаны, воздух загустел от пыли и убийственных испарений, плоть растеклась, как нефть, небеса потемнели, и тускло светило замутненное солнце. Стонала Земля.
В муке пожирали сами себя растения, бесились искалеченные животные, сгорали деревья, и из пепла их подымались стеклянные фигуры, рассыпавшиеся на ветру осколками. Земля умирала смертью медленной и мучительной.
В центре Земли, в хорошем месте, спал Натан Стек. «Не оставляй меня с чужими».
Далеко наверху, среди звезд, кружила и кружила Птица Смерти. Она ждала Слова.
18
И когда они дошли до вершины пика, Натан Стек посмотрел вокруг, сквозь страшный жгучий холод и дьявольский грохот ветра, и увидел святилище Всегда, кафедральный собор Навечно, столп Воспоминания, небо Совершенства, пирамиду Благословения, игрушечную лавку Создания, сокровищницу Рождения, монумент Стремления, вместилище Дум, лабиринт Удивления, катафалк Отчаяния, подиум Объявления Кредо и печь Последних Попыток.
На круче, что поднималась к звездной вершине, он заметил дом того, кто обитал здесь, — там вспыхивали и мерцали зарницы, сполохи света, видные по всему пустынному лику планеты, — и он начал подозревать, кем был этот обитатель.
И вдруг все стало красным. Как будто Натану Стеку надвинули на глаза светофильтр: и черное небо, и дрожащие вспышки света, и скалы, образовавшие плато, где они стояли, и даже Змей — все стало красным, и с цветом пришла боль. Страшная боль, прожигающая тело Стека по всем жилам, будто загорелась кровь. Он вскрикнул, и пал на колени, и сквозь мозг прошла боль, проникая в каждый сосуд и каждый нерв, каждый ганглий и нервный ствол. Череп горел огнем.
— Бейся, — велел Змей. — Бейся с ним!
— Не могу! — вскричал кто-то молчаливо в мозгу у Стека; великая боль мешала говорить.
Огонь бился и лизал мозг, и Стек почувствовал, как съеживается и исчезает сама тонкая плоть мысли. Он попытался подумать о льде. Лед как спасение: льдины, торосы, айсберги, погруженные в ледяную воду, ледяные горы старался он вспомнить, пока дымилась и тлела его душа. Он представил себе мириады градинок, летящих навстречу огненной буре, сжиравшей его мозг, и раздалось шипение пара, какой-то язык пламени взметнулся и упал, какой-то уголок остыл… И он бросился в этот уголок, придумывая лед, льдины и торосы, глетчеры льда, нагромождая их по краям и расширяя отвоеванный круг прохлады и безопасности.
