К боку прикасалась теплая рукоять меча.
Гриффин вытащил меч из ножен и обалдело уставился на мартышечью физиономию древнего колдуна, чья внешность вырисовывалась из ямчатого металла, самоцветов и черного верескового дерева, отчетливо запечатленная на рукояти. Физиономия вкрадчиво улыбалась.
— Вот ведь какая штука, — начал колдун так тихо, что даже морские птицы, зависшие над палубой, его не слышали. — Это Рай. Но позволь я кое-что объясню. — Гриффин, впрочем, даже не думал перебивать. Он впал в прострацию, лишившись дара речи. — Рай представляет собой то, с чем вы сталкиваетесь на протяжении всей жизни, — только зовете вы его снами. У вас есть единственная возможность достичь Рая всеми помыслами, всей сутью вашей жизни. Вот почему все считают Рай таким чудным местечком. Ибо это сны особые сны, в которых вы существуете. Все, что теперь от тебя требуется, это жить согласно своим снам.
— Но я… — начал было Гриффин, однако колдун тут же перебил его, быстро-быстро заморгав своими странными глазами.
— Нет, подожди. Послушай, пожалуйста. Иначе потом все волшебство исчезнет и тебе придется справляться в одиночку. Итак, ты создаешь свой собственный Рай и получаешь возможность в нем жить. Но сделать это ты должен ценой своей жизни — высочайшей ценой, какую способен заплатить. Так что веди судно через узкий пролив, избегни мелей, найди остров, одолей морского дьявола, что стережет девушку, завоюй ее любовь — и считай, что сыграл в эту игру по собственным правилам.
Потом лицо колдуна снова застыло, а Уоррен Глейзер Гриффин тяжело осел на настил полубака — рот разинут, глаза распахнуты. Понимание всего услышанного — невероятно, но факт — прочно запечатлелось у него в голове.
«Вот так номер!» — подумал Гриффин.
Пронзительный скрип снастей вскоре вывел его из вполне понятного остолбенения, и Гриффин понял, что этот странный и удивительный парусник ложится на другой галс. Постоянное тумканье длинных весел по зеркальной глади воды сделалось громче и стало теперь сопровождаться шелестом слабого ветерка. По безмятежным водам корабль двигался к высоченному гребню, что внезапно вырос из моря.
Тут до Гриффина дошло, что гребень этот вовсе не поднялся из морских глубин, как показалось вначале, а постепенно вырастал на горизонте после того, как вахтенный огласил его скорое и неизбежное появление. Но Гриффин не слышал сигнала тревоги; его целиком поглотили мысли о новом теле — теле золотистого божества с неправдоподобно прекрасным лицом.
