Попыталась сориентироваться. По всей видимости, она находилась у вокзала. Здание было небольшое и напоминало станции в маленьких городах Франции. Лорен направилась к главному входу. Там стояли с потерянным видом несколько человек.
Шеннон обратилась к ближайшему из них по-английски:
– Вы местный?
– Да.
Она показала ему листок, куда записала адрес Франсуа Боллара.
– Вы, случайно, не знаете, как мне попасть туда?
Мужчина взглянул на адрес и сказал:
– Отсюда минут тридцать пешком.
Шеннон попросила в двух словах объяснить дорогу. Через полчаса она добралась до нужного места. Остановилась перед домом, проверила еще раз адрес на листке. Все совпадало. Франсуа Боллар жил вместе с семьей в кирпичном доме, построенном на исходе девятнадцатого столетия, на улице, состоявшей сплошь из подобных строений. Перед домами стояли немецкие и шведские машины.
Шеннон присмотрелась к окнам, после чего постучала. Выждала немного и постучала во второй раз. В отсутствие электричества она даже не пыталась нажимать на кнопку звонка. Прислушалась, нет ли внутри движения. Ничего. Постучала еще раз. Выждала, снова прислушалась.
Через десять минут Шеннон сдалась. Франсуа Боллара не было дома. Возможно, он все-таки уехал с семьей во Францию. Или они перебрались в отель, в котором имелась система аварийного питания. На нее вдруг навалилась усталость, накопившаяся за последние дни и даже годы. Она замерзла, ей хотелось есть и пить – и принять душ. Шеннон задрожала, к глазам подступили слезы. Она чувствовала себя ужасно одинокой. У нее дрожали губы, она несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь успокоиться. Надо было разыскать кого-нибудь, кто подсказал бы дорогу к штаб-квартире Европола.
* * *
Боллар почти не спал. Еще не было шести, когда он осторожно поднялся с постели, тихо оделся и вышел во двор. Через полчаса Франсуа сидел за рабочим столом в своем кабинете. Он был не один такой. Половина его команды провела ночь в офисе.
Янис Христопулос, грек тридцати трех лет, поприветствовал его, взмахнув стопкой бумаг:
– Фотороботы из Италии и Швеции. Шесть штук.
Они прошли к стене в оперативном штабе, куда крепили все материалы по делам. Христопулос присовокупил три листка к шведскому блоку и три – к итальянскому. На снимках были одни мужчины. Как и всякий фоторобот, лица казались неживыми и как будто не имели возраста. «Должно быть, все дело в глазах», – подумал Боллар. У пятерых темные волосы, у двоих редкие; один с усами, двое с бородой. У одного чуть раскосые глаза.
