– Белый или черный? – спросил Руис.
– Сложно сказать, – ответил Боллар, несколько удивленный.
Он никогда не подумал бы, что директор даже поверхностно разбирается в подобных темах. Для него самого все хакеры были преступниками. Пусть «белые шляпы» предположительно атаковали только чужие сети, чтобы выявить пробелы в безопасности, они оставались взломщиками. Черные хакеры, помимо этого, промышляли кражей данных и вандализмом.
– В девяностых он участвовал в демонстрациях за «Чистые руки». И был арестован во время выступлений против саммита «Большой восьмерки» в Генуе.
– Может он быть причастен к произошедшему?
– Нельзя исключать.
– Если он чист и настолько хорош, как вы говорите, он может быть полезным. Один раз он нам уже помог. В сложившихся обстоятельствах у нас на счету каждый специалист, пусть даже самозанятый. Если же он причастен к саботажу, то постоянно будет у нас на виду.
– Возможно, мы впустим в свои ряды противника, – заметил Боллар. Его совсем не радовала перспектива сотрудничества с революционером левого толка вроде этого итальянца.
– Он окажется в надежных руках, – ответил Руис. – Позаботьтесь об этом.
Командный центр
Ответ главы Европола его удивил. Лицо Карлоса Руиса на экране даже не дрогнуло. Столь же безучастны были лица сотрудников, собравшихся в конференц-зале перед камерой.
Чтобы такой оплот бюрократии, как Европол, оказался настолько открытым… «Они пытаются доказать себе свою самость, – думал он, – и потому хватаются за каждую соломинку». Ему не терпелось увидеть, как всполошатся Берлин, Париж и все прочие.
Пусть зовут к себе итальянца. Хоть этот Манцано и внес некоторую путаницу в их планы, он не сможет помочь Европолу. Скоро они это поймут. Они даже представить не могли, что их ждет. Хотя должны были на такое рассчитывать. Не думали же они, что смогут вечно продолжать в том же духе. Сигналы маячили у них перед самым носом, но никто не хотел принимать их во внимание. Теперь они узнают, что значит беспомощность. Это было только начало.
Ишгль
Соня, закрыв глаза, подставила лицо солнечным лучам. Ладони грела горячая чашка.
– В жизни больше не притронусь к пуншу.
Она открыла глаза. Перед ней, не загораживая солнца, стоял Манцано. Соня рассмеялась:
– С утра я тоже в этом клялась.
Он глубоко вдохнул и широким жестом обвел горный пейзаж:
– Красиво, правда? Даже не верится, что где-то в мире происходит какая-то чертовщина.
– Что есть, то есть, – ответила Соня. – Хочешь кофе или чай?
