А теперь и бабушке было не до ласковых слов, письмо от Павла надолго расстроило ее и заставило думать, а думать бабушка не привыкла, она больше сердцем чувствовала, что хорошо, что плохо, что справедливо на земле, что нет.
— Что нам делать? Ничего нам не надо делать, — ответила она Молчунье.
Девушка быстро взглянула на Шурку, словно от него надеялась узнать, что случилось, почему бабушка не такая, как всегда.
Шурка не взглянул на нее.
— Может, тебе самой что надо? — спросила бабушка. — Не зря ведь пришла.
— Нет, я так.
— Узнать, поди, чего хочешь?
— Нет. Просто, дай, думаю, зайду.
— Письмо от него пришло, — жестко сказала вдруг бабушка.
— Ой! — вскрикнула девушка.
— Вот тебе и ой!
Нюрка вскочила с лавки и выбежала на улицу. И даже дверью на этот раз хлопнула.
— Видишь, до чего дошла девка. А у него — Ва-ле-ри-я!
В избе стало совсем темно, темней, чем было за окнами, на улице. Бабка сняла висячую лампу вместе с кругом, покачала ее, придерживая стекло, и, убедившись, что керосину мало, поставила на стол, сняла стекло, достала из-под лавки на кухне черную литровку и добавила из нее керосину в лампу. Резкий запах керосина разнесся по всей избе. Бабка убрала бутылку под лавку, зажгла лампу и опять повесила ее над столом. Теперь пахнуло жженой спичкой. Лампа разгоралась медленно: сначала обозначился светлый круг на потолке и темный на столе прямо под лампой, затем свет усилился и озарил весь стол, и лавки вокруг него, и табуретку, и две иконки в сутном углу, потом прояснилось и в остальных углах, опять стали видны кринки, горшки, подойница, и медный умывальник с рожком около входа, и березовая метла у порога.
В конце деревни сначала негромко, как бы прощупывая настроение молодых парней, подала голосок извечная гармошка, и Шурка встал и надел на голову кепку.
— Я пойду! — сказал он.
— Иди с богом, — согласилась бабушка, — иди погуляй. Когда придешь, в печке молоко не забудь. Лампу я потушу. — И она стала готовиться ко сну.
* * *
Нюрка вынырнула из темноты бесшумно и неожиданно, как лучик света. Шурка даже вздрогнул.
— Ой! — вскрикнула Нюрка только для того, чтобы что-нибудь сказать.
— Ты что? — спросил Шурка.
— Я ничего, так.
— На угор пойдешь?
— Не пойду. Я тебя ждала.
— Вот я. Пойдем.
— Не пойду.
— А чего тебе?
Девушка немного помедлила и вдруг тяжело повисла у него на руке, совершенно измученная, усталая, и зашептала торопливо, отрешенно, словно в воду кидаясь:
— Ой, Шура, Шурочка, скажи что-нибудь. Хоть что-нибудь!..
