— Молод, значит, и лечить не надо? — спросил Павел.
— Нет, лечить мы тебя будем, — решительно перешла врач на «ты». — Будем лечить. Только без лекарств. Отдыхать будешь, гулять, много кушать, заниматься физкультурой, обтираться холодной водой. А снег выпадет — на лыжах пойдешь. Аппетит хороший?
— Аппетит ничего, есть могу.
— Ну вот и будешь много есть. Обязательно принимай рыбий жир, он с витаминами. И воздух тут витаминный, смоляной с фитонцидами. Дыши глубже. Я тоже здесь живу из-за воздуха. Он лучше всякой пенсии. Люблю запах живицы. Ну иди, все!
— Как все?
— Все! Иди гуляй. Следующий! — крикнула врач в дверь уже мимо Павла, не глядя на него.
* * *
Из-за сырой, мозглой погоды отдыхающие сидели в парковых беседках и в главном здании — в коридорах, в комнатах общего пользования. Играли в шашки, в шахматы, катали на маленьком бильярдном столе светлые подшипнички, не крупнее пушечной картечи, — на приобретение большого бильярда профсоюзных средств пока не хватало. Кое-кто сидел по углам, на стульях и диванах, либо у светлых окон, читали книги.
Никаких знакомых здесь у Павла, конечно, не оказалось. Не было и сверстников. Но он не унывал. Последнее обстоятельство ему даже льстило — он тут самый молодой, значит, самый удачливый. Скрытого ликования его не испортили даже грубоватые слова рыжего бородача с рыжими глазами и рыжими волосами на руках:
— Рано ты, паренек, начал по домам отдыха ездить, голова бы не закружилась.
— Из-за головы я и приехал.
— А что у тебя с ней?
— Травма.
— На работе получил?
— Да.
— Вершиной прихватило или комлем?
— Не, не в лесу.
— Значит, на сплаве? Или в конторе служишь?
— Не, в цеху.
— Так, понятно. Ну ничего, вылечат. Только маху дал, парень. В другой раз проси путевку в санаторий. Государство у нас богатое!
Павел не ответил, но совет запомнил.
За обедом в столовой не оказалось рыбьего жира. Павел не забыл, что ему врач советовала обязательно принимать рыбий жир, и хоть не любил ни вкуса, ни запаха его и, возможно, даже не стал бы пить ежедневно да еще трижды, но раз жиру не оказалось, Павел потребовал, чтобы ему дали его.
— Положено — значит, подай! — сказал он официантке — низкорослой, некрасивой и, вероятно, потому много кокетничавшей, грубо накрашенной и мелко завитой девушке Фросе.
Фрося обиделась.
— Во-первых, я тебе не «ты». А во-вторых, где я тебе возьму рыбий жир, я не рыба.
— Какое мое дело, — сказал Павел. — Положено — подай!
— Что значит «подай»? — возмутилась Фрося. — Я тебе не лакейка какая-нибудь и не куфарка. Я такая же служащая, как и ты.
