А вот сегодня все — черное.
— Почему. Твой муж. Сюда. Звонит?
Сашечка вскакивает и ходит по комнате, пошатываясь.
— Ты знаешь, кто я? Ты знаешь, что я никому не даю телефон? Это что, заговор? Какое ты имела право? Что он, еще придет за тобой сюда? Да? Это твоя месть?
Отправляю ягодку винограда в рот: Макс позвонил — один раз! — когда совсем меня потерял. Я не отвечала на звонки, и он набрал Сашечкин номер. …Сашечка — взбеленился.
Макс — прибежит сюда? Начнет «выяснять отношения»? Что за глупость! Что за — непонимание! Да он все силы приложит, чтоб этот кусок жизни — оттолкнуть, как льдину от берега!
— Какой там заговор… Нет. О чем ты?
Что еще ему надо? Тут пространство заточено под него. На всех площадях — его статуя. Во всех свитках — легенды про него.
После ночи секса, пьяным, отбарабанить концерт?
Кто же, если не он! Кто спорит?
Что еще?
…Я, тем временем, каждое утро в 9 — на работу. И возвращаюсь в 4 ночи, и ледяное дыхание из комнаты Макса… Нет-нет, я не ною.
Меня кто-то зовет? Обрывает телефон? Нет, сама приползаю.
Так что же?
— Все хотят меня… Все хотят… Тела, денег… С утра разбудить, полезть — пожалуйста! На самолет растолкать — не дождешься! И деньги! Деньги — так и летят! Кто платит за выпивку? Алекс Айс! За кокс? Алекс Айс! Конечно, Сашечка — бездонный!
Да я же понимаааю! Я же — сочуууувствую!
За окном по мокрой пожарной лестнице прыгает сорока, и взгляд у сороки — мертвый.
…Надевает футболку, стоит посреди комнаты, черный и резкий.
Все его обирают и предают. Просто все. Я — первая на отбраковку.
Тихо поворачивается, опускает ресницы, тихо:
— Уходи!
Это громче любого крика и громче любого «вон!».
Дома — не лучше.
— Скандала хочешь? Я вполне в настроении!
Макс грозен. Глазки переключились на крайний режим ненависти. Меня зашкаливает от одного взгляда на эти две злобные точки.
Все падает в тартарары, ничего не жаль. Завтра? Нет никакого завтра. Есть только ненависть.
— Если ты сейчас не прекратишь, то я…
Демонстрация переходит в действие.
— Ну, что ты еще посеяла? Говори уж сразу!
Вещи начинают перемещаться с невиданной быстротой. Вещи, не предназначенные для полета.
— Ты у меня еще покидайся, покидайся! Я тоже умею кидаться!
…Конечно, мы умеем кидаться! И еще как! Прирожденный талант — плюс непрестанное повышение квалификации. У него вернее рука — но у меня больше энергии.
Чем мы только не кидались! Крикетными мячами (синяк на плече), бутылками из-под кока-колы (почти безопасно), лампами (выключенными, перегоревшими, горящими или перегорающими в полете), треногами для ночных съемок, вазами (с цветами, без цветов или букетами, еще в вазу не поставленными), кофейными столиками (одна штука, сломался на фиг, — к счастью, не долетев до меня), креслами (до сих пор горжусь — бросок был довольно прицельный!), мп3-плейерами, зарядниками для батареек, пригорошнями батареек, машинками для скручивания джойнтов, ремоутами от телевизора, к счастью, до самого телевизора дело не дошло… чашками, термосами, котлетами, блинами (с вареньем и без), банками с артишоками, бутылками бордо и, наконец, — фазанами, запеченными в винном соусе, с корицей и шафраном — вон, до сих пор на груди след от кости.
