Мы уже подходили к подъезду, когда грохнул гром. Уловив краем глаза смазанное движение, там, где только что рядом со мной шёл Ниро, я обернулся и так и замер столбом, выронив пакеты, глядя вниз. Не знаю, что я чувствовал в тот момент, когда смотрел на его раскинувшееся на асфальте тело, которое лежало в неестественной позе. Я, наверное, умер тогда вместе с ним. Потому что Ниро умер. С дыркой в голове и мозгами, раскиданными по асфальту, не живут. Я не мог думать, не мог что-то чувствовать, я просто стоял и смотрел.
Кто-то схватил меня, пытаясь скрутить и вывернуть мне руки.
— Осторожней! Маро сказал, чтобы мы доставили человека целым и невредимым! — предупредил чей-то голос, он звучал словно сквозь толщу воды.
Вот тогда я понял, что Ниро больше нет…
Ниро…
Больше…
Нет…
Это не гром грянул, покарав беглецов, а эти кошкомордые его пристрелили! Как выхватил пистолет у одного из нападающих, я не помню: на ощупь нашёл. Они не думали, что человек выхватит у них пистолет и начнёт стрелять. До этого ведь ещё додуматься надо. Стрелял я не очень хорошо, но нападавшие стояли близко, пытаясь меня скрутить. Промахнутся было сложно. Стрелял я им в голову. Как они Ниро. Бах, Бах, Бах! Три трупа лежат вокруг меня ромашкой. Раздался топот, и я выстрелил буквально на звук и стрелял в темноту, пока пистолет не стал щёлкать в пустую. Кончились патроны.
Сев на колени рядом с Ниро, я уткнулся ему в грудь и заорал.
Страшно, тоскливо.
Плохо помню, что было дальше. Похоже, кто-то вызвал полицию. Меня пытались от него отодрать, но у остальных нападавших тоже были пистолеты. Я, схватив следующий, полный патронов, как чокнутый придурок палил в воздух, не давая к нам приблизиться.
Зачем?
Я не знаю. Не хотелось, чтобы у меня забирали Ниро. Как меня вырубили, не помню вообще. Скорее всего, дождались, когда привезут пистолеты со снотворным.
* * *
Очнулся я в вольере у нас в участке. Док ставил мне какие-то уколы, но я был как замороженный. Чувств не было, а неки казались какими-то тенями. Они гладили меня, уговаривали поесть, что-то просили. Но я не хотел ничего. И жить тоже. Из мира словно ушли все краски, и он стал похож на старый чёрно-белый фильм с глупым сюжетом. Только теперь я в полной мере понял, как любил моего эльфа. Я не страдалец и даже плакать, наверное, не буду. Но жить я больше не хочу.
— Док, может, не будем искать родственников Ниро, а оставим его у нас? Ты посмотри на него. С нами он, может быть, отойдёт. Не зря же они бежали от родственников? — уговаривал дока Ласко каждый раз, когда сидел у моей лежанки, пытаясь скормить мне вкусности, что принёс.
