— Откеля к нам, Андрей? Со штаба, аль с тылу приехал? — Чуркин так пристально посмотрел на парня, что тот смутился.
Рогов почувствовал в этом седом человеке мудрого и уважаемого солдата. Его прямой и честный вопрос попал точно в цель. Именно этого вопроса больше всего боялся Рогов.
— О, это долгая история… — попытался увильнуть от ответа Рогов. Он окончательно смутился и опустил голову. Потом взял соломинку и стал ею бесцельно крутить вокруг пальца, положил в рот, пожевал, задумался: «Зачем я буду рассказывать им свою историю? Что было, то прошло…»
Между тем, сарайчик заполнялся солдатами, каждый протягивал руку, знакомясь с новичком.
— Расскажи, коль тяжко на душе, легче станет, — тихо посоветовал Чуркин, — здесь все свои, постарше, а ты молодой, может, поможем чем, а?
— Спасибо. Помочь себе я смогу только сам! — солдаты навострили уши. Они поняли, что с парнем что-то неладно. Загудели.
— Ну, чего там, не загордись! У нас ни от кого секретов нету! — засмеялся усами Чуркин и опять тронул их пальцем.
Теперь отделение собралось в полном составе. Образовался кружок вокруг новичка и Чуркина.
— Рассказывай, Андрей, зачем долго молчишь, — вступил в разговор Маллабай Юсупов.
— У нас дружная семья: все — за одного, один — за всех, — перевернул кто-то крылатую фразу.
— Хочу спросить у вас, «дружная семейка»: в вашем батальоне разведка есть? — неожиданно поднял голову и залпом выпалил Рогов.
— В каждом батальоне разведвзвод. А зачем тебе это, Рогов? — с подозрением спросил сержант Галерин.
— Ну, вы же сказали, секретов нет, вот я и спрашиваю, — все дружно засмеялись.
— Ну, ты зубья не заговаривай, Рогов, видим, в пехоте ты новичок. Давай, все просят, выкладывай, что у тебя стряслось? — опять возник ворчливый Бутенко.
Рогов помолчал, потом смущенно начал:
— Понимаете, ребята, у каждого в жизни не все гладко бывает, может случиться невезение. Вот и мне крупно не повезло… Но я не из тех, кто паникует. У меня нервишки в порядке…
— А что случилось с тобой, Андрей? — уже дружелюбно спросил Бутенко, — Короче, докладывай.
— Стыдно рассказывать, но вы, вижу… от вас не увильнешь. Общительный вы народ, пехота!
— А ты что, не в пехоте служил, что ли? — спросил Маркелов.
— Нет, ребята, я служил в авиации, да вот проштрафился, и меня рядовым в пехоту.
— Хм, интересно, за что такое «наказание» авиатору? — с ехидцей засмеялся Жезлов.
— Летчик я, лейтенант разжалованный… — Андрей снова опустил голову и завертел своей соломинкой. — Самолет разбил я, ребята, но сам, как видите, живой остался…
