В настоящее время следов от этого ранения, будем считать, что после нескольких сеансов Кашпировского, почти не осталось.
Из Клина меня эвакуировали вначале в Москву, а затем в Арзамас. Немцы часто по ночам летали через город бомбить Горький. В Арзамасе пробыл больше месяца, раненая нога сильно болела, температура поднялась под 42 градуса. Палатная сестра, видимо, по заданию молодого хирурга, стала убеждать меня, что ногу, скорее всего, придется по голеностопному суставу отрезать. Я дал понять, что лучше смерть, чем ампутация конечности. Положение мое ухудшалось, настойчивость сестры и врача становилась сильнее. Но и здесь мне повезло. Из Москвы приехал профессор-хирург, осмотрел рану, вытащил несколько костных осколков и кусок валенка. После этого я ожил, температура спала и меня начали готовить для дальнейшей эвакуации в глубокий тыл в г. Иркутск.
Путь наш проходил через Тюмень. Когда проехали Свердловск, я попросил дежурного санитара по вагону пригласить главного врача санитарного поезда. Ему я объяснил, что Тюмень — мой родной город, в нем вырос, учился, из него ушел в армию. И здесь мне повезло, врач выслушал и пообещал снять с санитарного поезда и оставить в Тюмени. Радости моей не было предела, когда рано утром меня на носилках вынесли с поезда и погрузили в машину.
Привезли меня в железнодорожную школу, в ней был развернут госпиталь. Через санитаров и сестер успел передать своим ребятам, бывшим десятиклассникам, где нахожусь.
На другой день, после завтрака, в палату ввалилась целая ватага друзей, ребят, еще не призванных в армию, и девчат. Встреча с раненым, первым из десятиклассников выпуска 41-го г., вернувшимся с фронта, была бурной.
Всем было интересно узнать подробности о делах на фронте, очень ли страшно, когда бомбят, обстреливают из пушек и поливают ружейно-пулеметным огнем. Разговаривая со мной, ребята как-то странно вели себя, все посматривая на одеяло, где были ноги. Вдруг Маргарита Зайцева хватает за конец одеяла, поднимает его высоко кверху и кричит: «Покажи ноги, ноги покажи, есть они у тебя или нет?» Им кто-то сказал, что меня привезли без ног. Ноги-то оказались на месте, правда, в гипсе, но трусов и кальсонов на мне не было. Все прыснули от хохота, ну а каково было мне?
Когда все угомонились, ноги прикрыли одеялом и условились, что завтра же они договорятся с начальником госпиталя, который был развернут в нашей средней школе, о моем переводе.
