Я ему вчера говорю:
— Бородина посадили, у него прогулки нет! Но зал тренировочный, волейбольный, баскетбольный, чтобы он тренировался по несколько часов, тренировок не пропускал. Но нет прогулки!
И он отвечает:
— Ах, козлы дратые! Гуманисты вонючие! Что же это за наказание лишение прогулки в тюрьме? Прогулки бывают разные.
Я пишу об этом вовсе не для того, чтобы испугать кого-то или же успокоить. Просто после вольной как-никак жизни начало неволи врезается в память и только постепенно все это становится тюремной обыденностью, рутиной…
После обеда на тюрьме — часовая прогулка.
Прогулочный дворик — крытый металлической сеткой каменный пенал со стенками, отделанными "под шубу".
Каждая камера имела свой прогулочный дворик. Все стены закрыты "шубой". Русская шуба, нигде в мире такой нет. Русский советский цемент самый лучший цемент в мире. А тут — "шуба": простой, застывший наброс цементного раствора на стены. Вот спину почесать хорошо, но ничего нельзя написать. В камере КПЗ — тоже шуба. Когда я вспоминаю эти боксы, прогулочные дворики, изоляторы, камеры — везде эти жесткие пупурышки. В Свердловской тюрьме — там "под шубу" все камеры. Вот в вагоне шубу не придумали, но там рисунок "под сеточку", нельзя цементом вагон обмазать, так они рисунок "под шубу" пластмассовый придумали в вагонзаках.
"Шуба" у них и на вагон распространяется, и на церковь, и на Бога — у них везде "шуба", все "под шубой". Как селедка или баба. Киев, Москва, Петров ли град — везде "шуба". Чтобы тебя подавить морально.
Вспоминается услышанная где-то на этапе песня:
Эх, шуба, шуба,
Шуба у Михея!
У Михея срок большой,
Как у гуся шея!
"Шубообразная шизофрения с маниакально-параноидальным бредом" мне потом диагноз поставили за мои же бабки в Москве в больнице им. Кащенко.
В мороз ли, в дождь ли, в жару ли нещадную — все ходишь и ходишь по этому не размыкаемому кругу. Обычно в следственных тюрьмах таких прогулочных пеналов несколько и количество людей, выведенных на прогулку, зависит от того, насколько опасно то или иное преступление каждого отдельного индивидуума. Выводят по одному, по двое, по десятку. Никогда не выведут вместе подельников. Более того, над каждым пенальчиком — вышка, откуда за невольниками наблюдает служивый: не пытается ли кто перекликнуться или перебросить записку на соседний плац. И это легко объяснимая логика: следствие — дело легко уязвимое. При возможности обмена информацией с нужными людьми легко разрушить первейшую задачу органов эффективность следственных действий.
