работает на заключенных. Их вербуют и перевербовывают. Этот тюремный бизнес неискореним. Столетиями с ним безуспешно борются осужденные. Со всей уверенностью заявляю: нет в тюрьме ни одной камеры, где не было бы "наседки" — хряпай потихоньку свой хлеб и ни о чем не болтай из сокровенного. Да и на свободе тоже этот неписаный закон в силе. Есть и специальные агенты, которые засылаются с учетом психотипических особенностей того или иного серьезного преступника. Они приходят с воли — на тюрьме таких нет.
А теперь о первой разновидности пернатых.
Он входит: "О-о! Здравствуйте!.." — и такой словоохотливый, такой говорливый, что тебе после трех всего дней одиночки, как бальзам на душу, эти его иудины разговоры.
— По какому делу?"
Ты ему:
— Да вот не знаю, мол, никакого дела-то и нет… Ни за что парюсь…
И он тоже попал по недоразумению! Начинает свою легенду тебе излагать.
7
Потом уже я узнал, что к мошенникам подсаживали якобы мошенников, к "хищникам" — расхитителям социалистической собственности — якобы "хищников" и тому подобное. Должен сложиться общий круг интересов, чтоб пошел доверительный разговор. И у нас он пошел, хотя, опять же интуицией, я понимал, что ни на какой вид откровенности идти по-прежнему не следует.
Он:
— А откуда ты?
— Со Студенческой, — говорю, — Киевский район. На Соколе учился, там работал.
— О-о! И я тоже там работал! А ты такого знаешь?
— Знаю, — и тут он уже чуть ли не козыри на стол:
— А профессора имярек знаешь?
— Знаю.
Полученную от оперов из уголовного дела информацию на меня он так творчески ограняет, так преподносит, что сдается тебе: вы с детства знакомы. Но ему нужно выяснить твои связи и он начинает выбирать помалу:
— А где такой-то и такой-то? А Васю с хутора давно не видал?
По сто раз одно и то же. Устаешь от его допросов. Он интересуется тем, какие книги читаешь и откуда у тебя английские туфли, где можно купить такие же и был ли ты на американской выставке. Он спешит выявить твои связи, порадовать своего патрона сведениями о делах, которые можно присовокупить к твоей и так уж донельзя серьезной статье. Он жаждет заработать свою чечевичную похлебку. Мне могут возразить, мол, не кощунствуй, ссылаясь на священное писание. Но Христос простил раскаявшегося в крестных муках разбойника, а грех Иуды несмываем.
Приходишь ты с променада, наливаешь себе чайку из большого стойкого оловянного чайника — глядь: а этого живчика и след простыл. Только приспособишься вздремнуть — другого подсаживают с той же песней. Так каждые два-три дня.
