А тут и оно явилось. Воплощенное зло. В лице заведующего лабораторией прикладной геномеханики товарища Тычкова Льва Макаровича. Сначала в проем приоткрывшейся двери показалась белая борода, за которой последовал красный нос, напоминающий перезрелую грушу неизвестного сорта, а уж потом ввалилось нечто кривоногое и пузатое.
— Привет, бездельники! Сегодня нам предстоит выполнить сверхважное поручение начальства.
— Какое сверхважное? — в один голос переспросили ребята.
— Самое, я бы сказал, сверхважное. Надо кресла из актового зала вынести и столы туда занести. Готовимся к юбилею Ленина, — Тычков выглядел довольным.
— Так, Макарыч, мы ж на восьмое марта… Сейчас биологов очередь.
— Знаю. Знаю, что биологов. Они нам спирт пятничный обещали простить. Так что, руки в ноги и рысцой на второй этаж.
— Не правильно это, — попытался возразить Коля, — у нас работы выше крыши.
— Без разговоров, сказал. Пока я здесь решения принимаю. Кстати, Чудов, ты в пятницу колбасу стащил? — нехорошо посмотрел Тычков в сторону Николая. Не понравился мне его взгляд.
— Нет, Лев Макарыч, я ее здесь, в шкафу, оставил. А что, пропала? — ну, артист, подумал я.
И тут я решил справиться с проблемой, которую представлял из себя завлаб. С той проблемой, которую Саше с Николаем не решить без моей помощи. К тому же, технология обкатана, надо только, чтобы встал он куда-нибудь, чтоб при падении головой посильнее треснулся. Были, конечно, сомнения — а ну как нервы у Тычкова крепкие, вдруг выдержат мою психологистическую атаку? С другой стороны, чего я теряю? Ровным счетом, ничего. Попробовать, в любом случае, стоит. Только бы ребята раньше времени лишнего ничего не ляпнули.
Тычков, тем временем, подходил к шкафу, чтобы удостовериться в правдивости Колиных слов. Я лежал, дрожа от внутреннего напряжения, собирался с силами… Ага, дверцу открывает… лапу свою немытую ко мне протянул… Что же у него за спиной-то? А! Пора действовать, такой момент упускать нельзя. В тот момент, когда злобный Дед Мороз поднял меня с полки, я изогнулся, как только мог, и заорал со всей колбасьей дури:
— Положи туда, где взял и не смей меня трогать без разрешения!
— Это что? — удивился Макарыч.
— Колбаса говорит, — прошептал Саша и мастерски сделал испуганные глаза. Подыграл мне, умница!
— Кто? — Видимо не до конца еще сообразил, с кем имеет дело, товарищ завлаб.
Вот тут-то уж я покуражился:
— Ты что, тупой? Это я тебе говорю. Колбаса, если будет угодно. А вообще-то у меня имя есть — Сервелат Николаевич Московский.
