— Камбала, сколько дней мы в море? — спросил Джаг.
Сначала Камбала молчал, но потом все таки решил ответить.
— Пять и пять и пять.
— Пятнадцать, значит.
Камбала умел считать только до пяти. Может, он умел и больше, но не знал других цифр по-авантийски.
Для Джага дни и ночи уже давно потеряли смысл. Он чувствовал, как ослабел от истощения. Съесть те крохи и выпить воду, что доставались рабам, стоило больше труда, чем они восполняли сил. Взгляд сделался мутным и невнимательным. Существование превратилось в сплошной мучительный полусон.
Время шло незримо, то растягиваясь в вечность, то рывками прыгая сразу через несколько дней.
Уже минуло двадцать, потом и двадцать пять. Скоро Камбала должен был закрыть шестую пятерку. Обессилевшее сознание играло с Джагом злую игру. То засыпая, то приходя в себя, и проваливаясь в мутные невнятные сны вновь, он уже не мог точно сказать, где наваждение, а где реальность.
— Сколько дней, Камбала, — спрашивал он.
Камбала говорил, — пять по пять, и пять, и три. Выходило тридцать три.
Спустя какое-то время Джаг повторял вопрос.
Камбала отвечал: пять по пять и два. Двадцать семь.
Время шло назад.
Либо Камбала сошел с ума.
Либо сошел с ума я.
Сойти с ума было страшно. Эта мысль привела Джага в чувство.
— Сколько дней, Камбала?
— Пять по пять, и пять и один. Тридцать один.
И это повторялось снова и снова. Во снах Джаг вновь и вновь задавал вопрос, а Камбала насчитывал ему то двадцать, то сорок дней. Иногда Джагу снилось, что он проснулся и задал этот вопрос, а Камбала снова говорил другую цифру. И Джаг не был уверен, что это ему не снится.
Этой безумной игре сознания не было видно конца. Она давно превратилась в пытку и больше всего на свете Джаг хотел положить ей конец.
Но что-то шептало ему: продолжай.
Продолжай задавать вопрос. Каким бы ни был ответ, что тебе с этих цифр? Какая разница, сколько дней ты в море?
Камбала ненавидел его, за то, что он белый. А Джаг ненавидел его за то, что он черный. Каждый из них мог прекратить это, просто не говоря ни слова. Но, тем не менее, оба до сих пор продолжали играть в эту игру, потому что понимали — вдвоем больше шансов не свихнуться.
Возможно, так удастся протянуть дольше.
И Джаг продолжал спрашивать. Каждый день, или по несколько раз в день. В ответах Камбалы не было никакого смысла, но Джаг упрямо повторял вопрос, когда находил в себе силы разлепить глаза и выдавить из себя пару звуков.
Сколько дней, Камбала?
Сколько чертовых дней?
